И я таращилась на нее, недоумевая, потому что – ну правда, какого хрена? Я была в таком сильном замешательстве, что даже не испугалась. Я попыталась дотянуться до записки (это был маленький белый клочок бумаги) ногой, но у меня ничего не вышло, так что я просто закричала слабеющим голосом: «Кто это? Вы… что, только что просунули мне записку?», но мне никто не ответил, и тут меня уже начало трясти от страха, и я мысленно поблагодарила Бога за то, что принесла с собой в туалет телефон на случай, если мне нужно будет позвонить в «Скорую» и сообщить о случае передоза слабительным.

А потом я подумала, до чего было бы странно, если бы в записке оказалось написано что-нибудь вроде: «Я тебе нравлюсь? Обведи кружком да или нет», и я, наверное, рассмеялась бы, если бы меня так не напрягала вся эта история со слабительным и насильником. Тут из-под двери выглянула еще одна записка, и я поняла, что никакая на самом деле это не записка, а всего лишь обертка от пластыря, и тогда до меня дошло, что я, видимо, имею дело с каким-то психопатом, потому что с какой стати человеку просовывать мне под дверь обертку от пластыря, если он не конченый псих?

Тогда я закричала:

– Я ЗВОНЮ В ПОЛИЦИЮ! А ЕЩЕ У МЕНЯ ПОНОС! От… СПИДа! – я решила, что так отобью у насильника всякую охоту. Я не была точно уверена, вызывает ли СПИД понос, но решила, что это звучит правдоподобно. Тут за дверью стало совсем тихо, а потом обертка от пластыря внезапно исчезла, и я была такая вся: «Какого черта?» Потом обертка снова показалась под дверью, только на этот раз я увидела, что проталкивает ее гребаная кошачья лапа, – и тут до меня дошло, что это кот перевернул мою сумочку и теперь просовывает под дверь всякие рецепты и прочий мусор, который оттуда вывалился. После этого я прикончила своего кота, но только мысленно.

Я решила обо всем случившемся написать, но писать мне было не на чем, поэтому я закричала:

– Поузи, подкинь бумажку поближе!

Но он не послушался, потому что он мудак. А еще он кот, так что с английским у него плохо. В результате мне пришлось написать все это на туалетной бумаге помадой (но только ключевые слова, а не прямо уж все, потому что это было бы нелепо). После этого я прочитала небольшую молитву, поблагодарив Бога за то, что спас меня от нападения насильника, а также за то, что мне не пришлось объяснять водителям «Скорой», что я случайно перепутала собственного кота с насильником после преднамеренной передозировки слабительным, целью которой было повышение эффективности моих антидепрессантов. Главным образом я радовалась потому, что как раз такими примерно историями из года в год запугивают новичков на «Скорой». Тут я снова вспомнила про ту девочку из школы, которой удаляли какашки хирургическим путем, и подумала, что по сравнению с ее историей моя, пожалуй, не такая уж и странная.

Только вот Виктору, когда тот вернулся домой, я обо всем в подробностях рассказала (потому что ну как можно не поделиться такой охренительной историей?), а он обозлился по поводу слабительного и стал говорить, что «меня нельзя оставлять дома одну без присмотра», а я такая ему вся:

– Стакан наполовину полный, мудило. Меня же не изнасиловали, не так ли?

А он закричал:

– Да не грозит тебе никакое изнасилование, – но он, как мне кажется, сказал это только для того, чтобы меня обидеть.

И поэтому я ответила:

– Ну уж нет, мне ВСЕ ВРЕМЯ грозит изнасилование.

А он такой весь:

– Я тут не сомневаюсь в том, что ты привлекательна для насильников. Я ПРОСТО ГОВОРЮ, ЧТО СТОИТ ОСТАВИТЬ ТЕБЯ НА ДВА ДНЯ ОДНУ, КАК У ТЕБЯ СЛУЧАЕТСЯ ПЕРЕДОЗ СЛАБИТЕЛЬНЫМ.

Тогда-то я и решила, что больше никогда в жизни не стану ему рассказывать про свои передозы чем бы то ни было. А еще решила непременно подружиться с водителями «Скорой», потому что у них точно найдутся для меня убойные истории.

Привет. Знаю. Ты, должно быть, увидел эти странные узоры в масленке, не так ли? Наверное, они тебя не на шутку взбесили. Что ж, вчера ночью я выяснила, что, разогрев вафли, можно не намазывать на них масло ножом, а просто бросить их в масленку. Это просто охренительно. Только вот горячие вафли оставляют на масле странный узор, и оно становится похоже на какой-то желтый плед. Знаю, ты предпочел бы, чтобы я воспользовалась ножом, потому что ты вечно нервничаешь из-за подобных вещей, но могу тебе сразу сказать – я просто не из таких девушек. По сути, я тут спасаю планету: я не пачкаю нож лишний раз, чтобы потом не мыть его водой. Я как бы герой. А еще ножи как бы в другом конце кухни. Это уже недоработка с твоей стороны. А под «с твоей стороны» я подразумеваю, что ты позволил мне распаковывать кухонную утварь, когда мы сюда переехали. В смысле, наверное, мы могли бы просто поменять местами содержимое двух выдвижных ящиков – со столовыми приборами и с ресторанными меню блюд навынос, но это слишком много работы. Если, конечно, просто не вытащить оба ящика и не поменять местами их.

Ладно, теперь у нас на полу в кухне лежат два выдвижных ящика. Я оба вытащила, но засунуть обратно не смогла. Прости. Не знаю, что со мной не так. Не заглядывай в масленку.

P.S. Раз уж на то пошло, ты должен быть мне благодарен за текстурированное масло. Помнишь, как мы видели ту нелепейшую машину в клетку, а ты такой весь: «Ух ты! Вот бы кто-то сделал так с моей машиной и/или моим маслом!»? Что ж, с Рождеством, мудило.

P.P.S. Прости, что назвала тебя мудилом. Это было крайне неуместно. А еще, прочитав это письмо, ты можешь заявить, будто никогда не просил меня раскрасить в клетку машину или что бы то ни было еще, – правда, у тебя что, более важных дел нет? Например, тебе надо починить три выдвижных шкафчика, которые лежат у нас на кухонном полу.

ЗНАЮ.

Просто я решила, что если медленно вытащу еще один, то разберусь, как там все устроено, а потом, к тому моменту, как ты проснешься, починю все остальные шкафчики, но у меня ничего не вышло. Зато я остановилась на трех. Можешь не благодарить.

P.P.P.S. Вот дерьмо. Ну ладно, я подумала, что еще один, – и я точно разберусь, как эти долбаные шкафчики ставить обратно. И что в итоге? Опять я осталась с носом. Теперь я уже подумываю о том, чтобы устроить на кухне пожар, чтобы замести следы, но я уверена, что и за это ты всю вину свалишь на меня. Так что я делать этого не стану: я же знаю, что ты начнешь выделываться. А еще это было бы неправильно. Я бы никогда не устроила у нас дома пожар.