Спустя два дня заговор достиг пика. В два часа ночи на безлюдной улице полковник Пол Уимерт, военный атташе США в Сантьяго, передал оружие чилийским заговорщикам во главе с Вио. Через шесть часов, когда генерал Шнайдер ехал на работу, в его машину, за рулем которой сидел шофер, врезался джип. Пятеро людей окружили автомобиль. Один разбил заднее стекло кувалдой. Источники дают разную информацию насчет того, успел ли Шнайдер достать пистолет, однако нападавшие открыли огонь, причем из своего оружия, а не из предоставленного ЦРУ. Шнайдер получил три ранения и вскоре скончался в больнице.

«Отделение провело отличную работу, теперь чилийцы, по крайней мере, рассматривают военный переворот как возможный исход, – телеграфировали стратеги ЦРУ из Вашингтона своим коллегам в Сантьяго, услышав об убийстве. – Главе отделения и участвовавшим в операции агентам объявляется благодарность за выполнение задания при крайне тяжелых обстоятельствах».

Американцы считали, что убийство Шнайдера запустит волну народных волнений и мятежные офицеры смогут организовать государственный переворот. Однако вместо того, чтобы повергнуть чилийцев в панику, это только привело их в ярость: важных чилийских политиков не убивали уже более столетия. Солдаты и мирное население в равной степени убедились, что демократическому процессу нельзя препятствовать и Альенде должен занять пост президента. Двадцать четвертого октября чилийский конгресс путем голосования признал Альенде главой государства. За него выступили сто пятьдесят три конгрессмена, против – двадцать четыре.

«Политика США в отношении Чили в сентябре – ноябре 1970-го практически ничем не отличается от любого периода в современной американской истории, – писал ученый-политолог Пол Зигмунд. – Это неоднозначный период, который не делает чести американским идеалам, так как чиновники стремились путем военного переворота не допустить к власти законно избранного президента; чилийский генерал был убит, и косвенная вина за это лежит на Штатах; с их разрешения агенты пытались подкупить чилийский конгресс и спонсировали полуфашистскую радикальную группировку правого толка; также в это время сформировались неподобающе близкие отношения между правительством США и крупной корпорацией.»

Утром шестого ноября 1970 года, в девять часов сорок минут, спустя два дня после того, как Альенде надел президентскую перевязь, Никсон собрал Совет национальной безопасности, чтобы обсудить его свержение. Никто не задавался вопросом, разумно ли это. В Совете царило удивительное единодушие.

«Мы хотим сделать все верно и избавиться от него, – начал Госсекретарь Уильям Роджерс. – Следует раздавить его экономику».

«Я согласен с Биллом Роджерсом, – отозвался министр обороны Мелвин Лэйрд. – Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы его уничтожить».

Выслушав согласие советников, Никсон произнес хлесткую речь о том, почему он считает Альенде такой угрозой. Едва ли он объяснил, почему столь твердо намерен устроить государственный переворот, однако ход его мыслей становится понятным. Никсон еще никогда не подходил так близко к истинным причинам своих действий. Его монолог стал впечатляющим примером политики с точки зрения силы, которая стала его характерной чертой в сфере дипломатии.

«Главная проблема заключается в том, что Альенде может закрепиться и весь мир увидит его успех… Если мы позволим потенциальным лидерам Южной Америки думать, что они могут последовать за Чили и усидеть на двух стульях, у нас начнутся трудности. Я хочу над этим поработать. Вложите больше денег в армию. Что касается экономики – мы разорвем все связи… Очень спокойно и очень корректно, однако Альенде и остальные поймут… Латинская Америка еще не потеряна, и мы ее сохраним… Мы не допустим впечатления, что подобное может сойти им с рук».

Никсон четко дал понять, что послаблений в отношении Альенде не будет. ЦРУ уже подготовило план, озаглавленный «Альенде после инаугурации». В нем предлагался главный тезис всей кампании: если экономика Чили начнет стабильно угасать, в стране начнется хаос, и военные получат повод для вмешательства. Через несколько дней после инаугурации американцы занялись этим поводом.

Первый удар они нанесли по экономике. Два главных американских зарубежных агентства, занимающихся помощью, Экспортно-импортный банк США и Агентство США по международному развитию, поступили в соответствии с указаниями Совета национальной безопасности и объявили, что больше не имеют дела с Чили.

Затем представителю Штатов в Межамериканском банке развития было поручено не пропускать запросы о кредитах для чилийской стороны. Когда президент банка возмутился, чиновники попросту вынудили его уйти в отставку. Новый президент банка понизил рейтинг кредитоспособности Чили с отметки «B» до «D». Частные банки последовали примеру, а Экспортно-импортный банк, сославшись на рейтинг страны, отозвал запланированный кредит в двадцать один миллион долларов для покупки новых «Боингов» для чилийских государственных авиалиний. Представитель США во Всемирном банке сумел приостановить кредит в еще двадцать один миллион долларов для улучшения поголовья скота и объявил, что Штаты не позволят Всемирному банку давать Чили новые кредиты. Такое жесткое ограничение помощи и кредитов Чили стало известно как «невидимая блокада», несмотря на свою относительную прямолинейность. Конечно, США, как и любая страна, имели право распределять помощь по собственному усмотрению. Однако не вся кампания Штатов против Альенде была столь открыта. В период между 1970-м и 1973 годом ЦРУ провело в Чили широкий спектр тайных операций. Историк и архивовед Питер Корнблю составил их список:

«Оппозиционные партии, а также схожие организации получили более трех с половиной миллионов долларов… Офицеры ЦРУ провели пропагандистскую кампанию стоимостью два миллиона долларов, сосредоточившись на крупнейшем издании Чили, „El Mercurio“. Еще полтора миллиона получили предпринимательские, профсоюзные и военизированные организации для проведения протестов, демонстраций и насильственных действий против администрации Альенде».

Вскоре после инаугурации Альенде большинство ведущих американских компаний, действующих в Чили, включая «ITT», «Kennecott», «Anaconda», «Firestone Tire & Rubber», «Bethlehem Steel», «Charles Pfizer», «W. R. Grace», «Bank of America», «Ralston Purina» и «Dow Chemical», сформировали чилийский специальный комитет. Его целью была, согласно меморандуму, составленному после первого собрания, работа с чиновниками Вашингтона, которые «занимались решением чилийского вопроса». На протяжении нескольких месяцев комитет запустил собственную кампанию по дестабилизации экономики страны, включая закрытие офисов, задержку выплат и поставок, а также отказы в кредитах. Кампания оказалась столь эффективна, что за два года треть чилийских автобусов и двадцать процентов такси были сняты с эксплуатации из-за отсутствия запчастей.

Одиннадцатого июля 1971 года чилийский конгресс провел заседание, на котором единодушно принял поправку в конституцию о национализации компаний «Kennecott», «Anaconda» и чуть меньшей по масштабу «Cerro Mining Corporation». Альенде объявил эту дату Днем национального достоинства и, чтобы отметить его впервые, отправился к Эль-Теньенте. Он произнес триумфальную речь перед радостной толпой горняков и обвинил компании в безнравственно высоких заработках в Чили, в то время как множество чилийцев живут в бедности. Альенде не оставил компаниям надежд на возмещение убытков: «Мы заплатим по справедливости», – пообещал он.