– По душу вашего сынка, – усмехнулся плотный. – Хорошо, что успели парни, а то бы сейчас у вас тут ад был.

– Папа! – выскочил из дома Яков. – Мама! Вы в порядке? – Увидев поднимавшую мать Варю, бросился к ней. – Мама, – осторожно обняв, он помог ей встать, – что с тобой?

– Да чуток бы и прибило! – Отец кивнул в сторону. Яков проследил за его взглядом и увидел побитый осколками угол дома.

– Как грохнуло! – сказал отец. – Я не понял, думал, бомбят, что ли. И вижу, ментовка, ну, то есть барышня из милиции, – смущенно поправился он, – Польку собой прикрыла. Ну, думаю, все, мать убили. А ничего. Смелая вы, барышня. – Он с уважением посмотрел на Варю. – Другой мужик зазря не то что за чужую, за свою бабу рисковать жизнью не станет, а ты ее закрыла. Вот бы мне дочь такую, чем такого сына, – ожег он взглядом Якова. – Теперь вон – мама, мама. Да если бы ее хотя бы поцарапало, я бы тебя, сукиного сына, тут же и прикончил. Видал, что творится из-за тебя? Короче, вот что, сынок мой разлюбезный, или ты все, что знаешь о своих друганах-бандюках рассказываешь, или сюда больше ни ногой. Посадят, ежели есть за что, чем сможем, поможем. Но больше подобного я не потерплю.

– Я все расскажу, – обратился к Варваре Яков. – Но только в Красноярске… и если вы гарантируете мне одиночную камеру.

– Это решаю не я, – ответила Варя. – Но я поговорю…

– Во вхлюпался, – сказал отец. – Даже в милиции в одиночку хочет. Знать, длинный за друганами твоими хвост, и грязи на нем полно.

– Вы присматривайте за стариками, – тихо сказала командиру Варя.

– Да уж присмотрим. Вы давайте в машину и вперед. Я охрану вам выделю и машину сопровождения. Видно, он действительно многое знает, если на такое пошли. Ведь наверняка им известно, что охраняют его. Или за идиотов нас держат?

– Очень нужно было кому-то убить его, – сказала Варя.

Красноярск

– Понятно, – сказал по телефону Борисов. – Вот что, жди на месте, я сейчас же высылаю вертолет.

– Ничего не можете сделать! – с пеной на губах орал седой мужчина.

– Там была охрана, – тихо проговорил крепкий молодой мужчина. – Вас предупреждали. И теперь вы вините нас. А ведь…

– Да не вас, а этих. – Он презрительно кивнул в сторону стоящих у двери Лисовского и мускулистого узкоглазого мужчину лет тридцати. – Где же ваше хваленое боевое искусство? Или только и можете бабок на рынках на уши ставить да деньги собирать с тех, кто их сам отдает? Самураи хреновы! – Он плюнул себе под ноги.

– Не надо так говорить, – тихо сказал узкоглазый. – Мы потеряли шестерых. Не думали, что…

– А надо думать! Сейчас не то время и размах не тот. В общем, так. Суцкий не должен успеть дать показания. А что насчет Топорика? – Седой взглянул на крепкого.

– Похитили его.

– Да это я уже знаю! Кто похитил? Почему он вдруг появился? Кто похитил его в первый раз? Почему отпустили?

– Скорее всего он был у вешателей, – проговорил Лисовский, – и что-то им выложил.

– Если к тебе попал человек, – седой заговорил тихо и вкрадчиво, – ты бы отпустил его, после того как он что-то сообщил?

– А он не так уж много знает, – усмехнулся Лисовский. – О москвичах, наверное, выложил все. А что он может сказать о нас? Топорик, как и все остальные, думает, что над ними стоит Грозный.

– В общем, так, – сказал седой, – Суцкий должен сдохнуть прежде, чем он начнет говорить. И как только что-то узнаете о Топорике, сразу звоните мне. В любое время. – Он взглянул на узкоглазого. – Что с лесом?

– Партия готова, – ответил тот. – Ждут покупателя. До железной дороги груз будет доставлен без проблем.

– Будо товар получил? – спросил Лисовского седой.

– Завтра.

– Любимова и Лобикова нашли?

– Тут что-то непонятное, – ответил Лисовский. – Москвичи вроде разговаривали с кем-то из них. Но где и с кем, не…

– Когда они собираются уезжать? – перебил седой.

– Не знаю. Они обещали увезти с собой Топорика, а сейчас…

– Вот что – надо найти Лобикова и Любимова. Узнайте у москвичей любыми средствами. Соловьева с Погодиной надо убрать, и чем быстрее, тем лучше. Кстати, где они?

– Погодина в городе, – ответил крепкий, – на квартире. Ее охраняют двое оперов. Соловьев дома и, похоже, на все хрен забил. Но бухать перестал. Выпивает иногда, но не до упаду. И его приятели, которые…

– Слушать не желаю! – отрезал седой. – Что с Яминым? В больнице еще или перевели в тюрьму?

– Перевели, – ответил крепкий. – Он пока молчит. Правда, неизвестно, долго ли будет молчать.

– Выясни, с кем он в камере, – приказал седой. – И если есть возможность, его нужно убрать. Запомните: все вы у меня в руках. Тебе твою дерзость я простил, – он взглянул на Лисовского, – но в последний раз. И как только все сложится, мы уедем к чертовой матери из этого края и будем… – Не договорив, он рассмеялся. – Но сейчас нужно узнать, кто эти вешатели. Вернули дело девяносто первого года. Если раскопают, тогда всем кранты, потому что люди, которые были там, знают о вас все. И если мы тут не заметем следы, то они сдадут всех.

– Как дела? – Борисов услышал в телефонной трубке голос Петровича.

– Да можно сказать, отлично, – улыбнулся он. – Суцкий готов давать показания. Правда, выяснилось, что у нас есть утечка информации. Как найти этого гада, ума не приложу. Лапин обещал закинуть удочку, он уверен, что обязательно клюнет.

– Удачи ему. А что нового о Топорике?

– Да тут много чего, но понятного мало. Что он был с водителем у вешателей, в этом я почти уверен. Но вот почему его отпустили, не пойму. И кто его взял сейчас?

– Может, тому, кто взял его в первый раз, Топорик рассказал все, и его выкинули. А вот кто сейчас мог его взять? Есть какие-нибудь зацепки?

– Да нет ничего. Свидетелей полно, но никто ничего сказать о похитителях не может. Даже номер машины почему-то никто не запомнил.

– Может, просто боятся?

– Наверное, так оно и есть.

– Борисов! – Послышался голос дежурного. – Давай сюда.

– Извини, Петрович, зовут. – Борисов отключил телефон и пошел в дежурку. – Ну что еще?

– Пятак убит, – сказал дежурный. – Ты же просил, чтоб тебе сообщали, если с кем-то из…

– Висит? – спросил Борисов.

– Говорят, хуже, – усмехнулся дежурный майор. – Поезжай, сам увидишь.

От сильного удара в живот длинноволосый, охнув, согнулся и замер. Метка пнул его по печени. Сильно вскрикнув, тот застучал ногами.

– Кончай его, – кивнул Угол рослому.

Тот, накинув удавку на шею длинноволосого, стянул ее. Всхрипнув, длинноволосый попытался сунуть пальцы под веревку, но не смог. Дернувшись, обмяк.