— Ничего особенного, — продолжал веселитьсяМакс, — если учесть возраст его женушек. Впервые он вступил в брак, когдаему едва исполнилось восемнадцать. Избранницей стала Анна Сергеевна Леонидова,невесте стукнуло шестьдесят девять.

— И их расписали?!

— Почему бы и нет? При вступлении в брак ограничентолько нижний предел возраста, верхний никого не волнует, да хоть тебе двестилет, обязаны зарегистрировать.

Я молчал.

— Ты язык проглотил? — осведомился Макс. —Понимаю, лучше сядь, а то еще шлепнешься, услышав дальнейшую информацию.

Сведения и правда оказались шокирующими. Прожив в счастливомбраке два года, Анна Сергеевна благополучно скончалась от инфаркта, оставивмуженьку четырехкомнатную квартиру и машину. Вдовец долго горевать не стал ивновь женился. На этот раз его избранницей стала семидесятилетняя ВалерияКарловна. И снова счастье длилось недолго, не прошло и трех лет, как старушкапомерла, заработав обширный инфаркт. Горюющий муж, утирая слезы, получил ещеодни хоромы, дачу и неплохое собрание антиквариата. Протосковав о безвременноушедшей супруге целый год, Мишенька огляделся вокруг. Взор его упал на шестидесятипятилетнююКлавдию Михайловну Аккуратову. Она-то и стала третьей женой ловкого мальчишки.Сами, наверное, уже догадались, что Клавдия Михайловна вскоре ушла в мир иной.Причина оказалась все та же — инфаркт. Правда, с наследством Мише пришлось повозиться.У его первых жен не было детей, они были одинокими, и альфонс беспрепятственнополучал имущество. А Клавдия Михайловна имела дочь, зятя, двух внуков. Вся еесемья возмутилась до крайности, узнав, что мать и бабушка на старости летстроит матримониальные планы, и резко выступила против Михаила. Но КлавдияМихайловна оказалась крепким орешком. Она разругалась с родственниками,расписалась с Мишей и, естественно, оставила по завещанию все своему молодомумужу. Специальным пунктом в бумаге отмечалось, что она лишает своих домашнихправ на загородный дом, набитый раритетами, потому что они: «Никогда меня нелюбили так, как следует». Дочь возмутилась и подала в суд. Процесс длился год,и в результате Михаил стал полноправным хозяином всего. Опрошенные в суде вкачестве свидетельниц подруги покойной в один голос твердили, что Миша обожалКлавдию, буквально носил ее на руках, а та говорила всем, будто никогда не былатак счастлива.

— Мальчик хорошо знает, как заработать тугуюкопеечку, — закончил Максим, — бабушек любит, обожает, без букетовдомой не приходит. Вот только мрут они как мухи, что, в общем, учитывая возрастпрелестниц, совсем не удивительно!

— Может, он им что-нибудь в еду подсыпает, —пробормотал я, — или капает какое-то средство, которое вызывает инфаркт?Такое ведь случается?

— Бывает, — легко согласился Максим, — тольков этих случаях все чисто. Бабульки откинули тапки естественным путем. Думаю,милый Мишутка просто затрахал их до смерти.

— Каким образом? — не понял я.

— Уж не знаю, что за позу они предпочитали, —хмыкнул Макс, — но думается, бабуси не выдержали сексуального натиска.Доказать что-либо в этом случае очень трудно. В чем обвинишь парня? Все вокругтвердят: жену обожал, на руках носил, подарки дарил, любовниц не заводил, всевечера только с супругой проводил, рядышком, в обнимку.

— И он работает стриптизером?

— Нет, конечно, он, видишь ли, на время женитьбы уходилиз «большого балета», дома сидел, всем говорил, что пишет книгу об искусстветанца. Ну а в промежутках между браками топчется в клубах.

— Зачем? Он же, насколько понимаю, вполне обеспечен.

— Вот уж не знаю, — тяжело вздохнул Макс, —может, не хочет накопленное тратить, может, нравится ему голым кривляться, аможет, жен там отлавливает. Он со всеми супругами в ресторанах познакомился.Бабуськи-то оторви и брось были, по стрип-барам носились. Клавдию Михайловну онв «Желтой мельнице» подобрал.

Не успел Макс произнести последнюю фразу, как в моей головемигом ожила картина.

Вот мы в веселой компании празднуем Новый год в «Желтоймельнице». Николетта, опрокинув в себя парочку коктейлей, превращается внеуправляемое существо. Сначала маменька, всегда соблюдающая диету, тихохихикая, наваливает себе на тарелку салаты с майонезом, картошку фри и свиную отбивную.Потом, став еще более пьяной после употребления непривычной пищи, она пошлаплясать. Я наблюдал за происходящим с дивана и вмешался только тогда, когда«па-де-де» маменьки со стриптизером начало выглядеть более чем неприлично.Окосевшая Николетта практически ничего не соображала, когда я стал уводить ееиз круга. Но она все же ухитрилась засунуть мальчишке доллары в трусы.Помнится, я еще очень удивлялся, ну откуда матушке знать, каким образом приняторасплачиваться с парнями, которые зарабатывают на жизнь демонстрацией красивоготела… Значит, это был Миша! То-то лицо альфонса показалось мне знакомым…

Я поблагодарил Макса и, не посмотрев на часы, вновьсхватился за трубку.

— Да, — прочирикала Кока.

— Вы дома?

— Глупый вопрос, — ответила заклятая маменькинаподружка, — ты же мне звонишь!

Действительно, я совсем с ума сошел.

— Можно к вам подъехать?

— Сейчас?! — изумилась Кока.

— Очень надо.

— Случилось что?

— Именно.

— Господи, — неподдельно испугалась Кока, —Николетта…

— Жива-здорова, — успокоил я даму, — и оченьпрошу вас не сообщать ей о моем визите.

— Обожаю тайны, — взвизгнула Кока. — Жду.

Я бросил трубку на кровать, схватил пиджак и взглянул нациферблат — час ночи. Не слишком подходящее время для визита, но нужнодействовать оперативно, время работает на Михаила.

Кока открыла дверь и жеманно хихикнула:

— Извини, Вава, я не стала переодеваться. Переживешьменя в домашнем?

Я окинул взглядом ее тщедушную фигурку, упакованную вроскошный, расшитый вручную халат, и по привычке отпустил комплимент:

— Кока, вы прекрасны в любом виде.

Дама, не поленившаяся ночью накрасить глаза, брови, щеки игубы, кокетливо взмахнула жилистой ручонкой. Сверкнули бриллиантовые кольца.

— Да ну тебя, Вава! Ступай в гостиную! Аня, неси кофе!

Я подождал, пока горничная поставит поднос и уйдет к себе,потом резко спросил:

— Кока, только не врите! Как часто вы с Николеттойходите по стрип-клубам?