У разбитой перед кустами клумбы сидела Рада, закутанная в плащ. Прямо на траве, обняв колени обеими руками и неотрывно глядя на траурные белые лилии. Их высадили всюду в память о несостоявшейся невесте Германа накануне объявленного императором собрания. Приторный удушливый аромат с нотками тлена смешивался с запахом свежей земли, отчего к горлу подкатывал спазм.

– Удачно ты отвязалась от той девицы, – сказала мне Рада, не оборачиваясь. – Я уж раздумывала, как исправлять положение, а ты сама выкрутилась.

Очевидно, наш разговор она слышала. Про аномальный магический всплеск, тайного адепта Культа и сердитого Северина. Однако ни вопросов, ни комментариев не последовало. Тишина, разбавленная долетающим извне шумом.

– Спасибо, – я выдавила улыбку, которая осталась незамеченной, – за все.

– Пожалуйста.

Сказано это было отрешенным голосом, полным глухой тоски. Не похоже, чтобы Рада дожидалась тут меня. В буравящих клумбу глазах застыло то отчаяние, которое накатывает лишь от осознания невосполнимой потери. По-моему, ограбление склада было ее временным спасением, способом отвлечься. Она сбежала в него, чтобы переключиться на дело, требующее максимальной сосредоточенности. А теперь отложенное рухнуло неподъемным грузом и придавило так, что стало нечем дышать.

Плечи Рады поднимались и опускались судорожно, будто в такт беззвучным всхлипам. Такие нужно не сдерживать, а выпустить. Я помнила Дарину в нашу первую встречу. Семилетнюю девочку, смущенную, но какую-то солнечную, словно свет всегда был внутри нее. А сестра видела ее в тот же год в последний раз. И больше не увидит никогда.

Я приблизилась к Раде, желая утешить. Но как? Идеи не было ни одной. Да и я сделала ей только больнее ложной надеждой и последующим признанием. Тяжелый воздух душил, моя ладонь непроизвольно легла на ее плечо – осторожно, без нажима, еле касаясь.

– Мне казалось, ты торопишься, – обронила она, по-прежнему не сводя взгляда с лилий.

– Тороплюсь, – ответила я и села рядом. Моя рука соскользнула на ее сгорбленную спину, погладила. – Дарина была бы счастлива вашему воссоединению. И не осудила бы тебя ни за что. Она вообще мало кого осуждала. Даже меня поддерживала, а я часто всякую дикость творила. Подбивала ее перелезать через забор Академии и убегать гулять в город. Дарина соглашалась, потому что вместе надежнее, а одна я непременно во что-нибудь вляпаюсь. Вляпывались вдвоем, но и выпутывались вдвоем. Она не давала заиграться. Всегда была моим голосом разума. Мне его не хватает. Ее…

– Голосу разума зачастую не хватает жажды приключений, – шумно вздохнула Рада и повернулась ко мне. В обращенном на меня взгляде была скорбь и ни капли злости. – Полагаю, вы друг друга уравновешивали. Ей не бывало с тобой скучно, она писала мне об этом. И про ваши вылазки в город рассказывала, почти хвастаясь. Хорошо… что ты у нее была.

– Наверное, – сказала я растерянно. – Я думала, ты будешь меня ненавидеть.

– Подумай ещё, – хмыкнула она и вновь уставилась на клумбу.

Я облизала дрожащие губы, неожиданно показалось, что в профиль Рада напоминает Дарину, какой бы та выросла, если бы не умерла. В нос остро ударил запах лилий, на глаза навернулись слезы. Я ведь ее так и не оплакала. Я запрещала себе плакать, потому что любая слабость непозволительна. Но разве это она?.. Речь же о Дарине… Щеке стало мокро, а на душе как-то легче. Слезы были совсем не стыдные, тихие и горькие, дарующие освобождение. Рада отпустила свои колени и сделала то, на что я так и не решилась, – обняла меня обеими руками за шею. Всхлипнула и тоже расплакалась.

Не знаю, сколько мы так сидели. Я гладила ее по спине, пока Рада не успокоилась. Объятия разомкнулись, а тепло осталось. Неосязаемое, но самое что ни на есть настоящее.

– Ты говорила, Дарина до сих пор с тобой… – пробормотала она, вытирая лицо краем плаща. – Получается, видишь ее дух?

– Только будучи при смерти. – Я промокнула глаза рукавом. – Дважды было. Этой весной и сегодня.

– Что?.. – Раду передернуло. – Надеюсь, третьего раза не будет.

– Я постараюсь, чтобы не было. А почему ты спросила? Хочешь связаться с ней через меня?

– Хочу, но озвученный тобой способ – перебор. А другие существуют? Насколько я поняла, ты можешь заклинать духов.

Могу. Увы, не умею. Научусь, и мой дар позволит сестрам… попрощаться. А мне – выяснить, что держит Дарину в нашем мире. Почему я не задумывалась об этом раньше? Отвлекали то задания тайной службы, то выслеживание адептов, то облавы на Культ!

– Я постараюсь установить с ней связь, – пообещала я. – Возможно, пообщаетесь через меня. Если еще встретимся…

– Зачем тебе уезжать? – Рада закусила губу. – Основатель Культа – опасный противник, но ты обзавелась могущественными союзниками. Герман по твоей просьбе закон нарушает, приютив меня, и начальник вроде во многом тебе помогает. Северин, да? Вместе вы уже логово адептов накрыли, а этим вечером они лишились шпиона во дворце. Сбежать легко, а вот скрываться потом и от Культа, и от вашего Надзора… Что до недостачи артефактов – если ты останешься, подозрения на тебя не падут.

Это верно. Полуобморочные девицы после большой потери крови не грабят склады. Но…

– Нет, – покачала я головой, – его высочество с господином высшим магистром не знают всего. Узнают – казнят без сожалений.

Рада с сомнением изогнула бровь. Она тоже не знает всего. Герман не простит мне Анелию, а Северин – запретную магию. Поиграли в «союзников», и достаточно.

– Не решай за других, – в ее интонациях впервые слышался укор. – На мой счет ты ошибалась. Вдруг и они не станут тебя ненавидеть?

– Ты не понимаешь! – Я вскочила с травы. Одернув юбку, отрезала: – Мне смертный приговор подписан и Культом, и теми, кто против них борется. Защищать меня чревато. Я не собираюсь подставлять ни тебя, ни этих двоих. И точка.

– Тебе виднее. – Рада поднялась на ноги, отряхнула плащ. Окинув меня грустным взглядом, бросила без былой настойчивости, просто констатируя факт: – Еще не поздно передумать.

Глаза щипало, голова гудела и пухла. Дрянные лилии… Надо скорее убираться от них подальше.

– Удачи, – пожелала Рада напоследок. – Береги себя.

– Ты тоже. И Германа.

Я развернулась и ушла, не оглядываясь. Хотя готова поклясться, что она до последнего стояла и смотрела мне в спину.

Дворцовое крыло неименитых магов приближалось с каждой секундой, я замедляла шаг. Чтобы головокружение не вернулось, а не оттягивая момент отъезда. Смысла в этом нет никакого. Не поздно передумать… Конечно! Почему бы не остаться? Скажу Северину: ой, прости, я тебе наврала и жила два месяца в Пустошах, изучая у темной ведьмы из легенд запретную магию. Покушавшегося на принца адепта проклятием убила я, Ивона заинтересовала знанием древних слов силы, Юстина подвигла на нападение тем же, еще и прокляла там в склепе, да неудачно. Так что, дорогой начальник, выгораживая меня, ты рискуешь в итоге попасть на плаху со мной за компанию. Ерунда ведь, правда?