– Надо сразу дожимать его... Он наверняка знает несколько баз со «вдовами». По крайней мере знает, как добыть сведения об этих базах.

У Басаргина зазвонил «сотовик», но, прежде чем ответить, он попросил генерала:

– Владимир Васильевич, настоятельная просьба: нас держать в курсе всех новостей. У меня кое-что вызревает в голове, но не могу пока до конца сориентироваться. Любая мелочь может помочь.

И отошел, чтобы посторонние разговоры не помешали ему побеседовать с Доктором, номер которого высветился на табло трубки.

– Как у вас дела? – поинтересовался Доктор.

– Жесткий вариант. Боевики маскировались под омоновцев, были в бронежилетах, пришлось стрелять на поражение, чтобы самим уцелеть.

– Много положили?

– Александра где?

– В квартире. С пацанами твоими воюет. Несколько раз просила позвонить. Я боялся помешать действу. Время выжидал.

– Ей не рассказывай. Она не любит, когда много крови. Переживает. Положили шестерых боевиков и водителя машины Ажигова. Захватили троих. Трое, в том числе, вероятно, сам Ажигов, убежали в толпу. Догнать не удалось. Сразу затерялись.

– Плохо. Слушай дополнительную информацию. Текилов звонил несколько раз из одного места. Я посмотрел по спутниковой синхронной карте. Большой дом в Подмосковье. Надо проверить. Запоминай адрес... Пусть Астахов пошлет группу...

Доктор продиктовал адрес. Александр тут же передал данные генералу, а Астахов связался с дежурным по своему управлению, приказал выслать группу захвата.

Следственная группа ФСБ смогла пробиться только на полчаса позже омоновцев. Астахов объяснил им ситуацию, приказал пересадить в «Фольксваген» Текилова. Басаргин пересел в «БМВ» к Тобако. При способе езды Андрея они добрались до управления ФСБ, где Александр оставил свою машину, раньше «Фольксвагена».

– Никак не могу сообразить... – пожаловался Басаргин, уже открыв дверцу машины, чтобы пересесть в джип. – Что-то вертится в голове, а за хвост ухватить и руками пощупать не удается.

Уже из джипа он позвонил Доктору:

– Зураб где?

– Здесь сидит в боевой готовности. Я его главным переводчиком назначил.

– Не отпускай его. У меня есть к нему несколько важных вопросов.

Как ни странно, рыжеглазый офицер ФСБ перестал появляться в больничной палате сразу после того, как Зарема порекомендовала ему лечиться. Не пришел на следующий день, не пришел и после этого. Зарема только радовалась, хотя понимала, что рыжеглазый не отстал совсем, потому что в этом случае убрали бы часового у палаты. А его не убрали.

Снятия швов она боялась, как новой операции, и думала, что опять раскиснет, обессиленная, и будет лежать несколько дней без движения. Но эта процедура оказалась быстрой и совсем не болезненной. Швы снимала медсестра, врач только осмотрела голову.

– Хорошо зарастает. Все хорошо зарастает. И шов, и сама голова. И, надо же, как у вас быстро волосы растут. Ох, завидую я таким волосам...

Женщина оценила достоинство женщины, что само по себе случается не часто. Зарема невольно скосила взгляд на голову врача. Сожженные краской и еще всякими ухищрениями жидкие волосы в самом деле производили не блестящее впечатление. Сама Зарема ни разу в жизни волосы не красила и гордилась, что они у нее такие густые и толстые, упругие. Она раньше никогда и не стриглась коротко. Подстригли ее только перед первой операцией, когда попали они в больницу вместе с Арчи, а Адлана убили. Но тогда волосы отросли быстро и сделали невидимыми шрамы. Сейчас шрамов добавилось, но волосы снова отрастут, прикроют и их. В этом Зарема была уверена.

Новые повязки были наложены аккуратно, и было их не так много, как раньше. Даже сама голова чувствовала себя уже непривычно легкой, будто бы швы делались не тонкими шелковыми нитями, а тяжелыми металлическими скобками. Показалось даже, что ходить стало легче. И Зарема высвободила свой локоть из рук медсестры.

– Я сама пойду. Мне надо самой попробовать сильной стать...

Она и дверь из операционной сама открыла. И вышла, только сначала придерживаясь за стенку, потом руки убрала и постаралась идти прямо, хотя голова слегка кружилась.

От операционной до ее палаты всего-то десять метров. И она прошла их прямо, посмотрела на часового, что дожидался ее, карауля пустое помещение. Этот часовой на лицо тоже был знаком Зареме. Несколько раз они вместе с Зурабом встречали его, здоровались. Потом и одна Зарема его встречала, тоже здоровалась, хотя имени не знала. Часовой дверь открыл, пропуская. И кивнул подбадривающе.

Она прошла в палату, села на кровать и прислушалась к себе. После снятия швов и перевязки она не только голову чувствовала более легкой, само самочувствие ее стало вдруг волшебным образом более легким. И это пробудило в ней силы. Силы к выздоровлению, силы к сопротивлению, силы к спасению себя и Зураба, к спасению своего сына и помощи ему. Мир казался другим, сам воздух нес надежду...

Где же тетя Галя? Что там у нее с письмом получилось?

* * *

Тетя Галя дежурила в ночную смену. Обход она всегда в таких случаях заканчивала палатой Заремы и засиживалась здесь долго.

Минувшим днем они расстались, когда Зарема была не в лучшем состоянии духа после того, как вспоминала и рассказывала о своей судьбе медсестре, а та записывала ее слова. Тогда договорились, что отнесет тетя Галя тетрадку грамотному соседу, чтобы тот исправил все, как надо, и напечатал на машинке. И сейчас Зарема встретила медсестру вопросом:

– Отдала, теть Галь?

– Отдала, – кивнула та.

И внимательно посмотрела на Зарему, словно увидела в ней какую-то значительную перемену.

– Сняли швы?

– Сняли. И легче сразу стало. Повязка уже так не давит. И вообще...

– Что – вообще?..

– Решила я, что пора самой сильной становиться, самой за себя бороться надо... И пусть рыжеглазый приходит. Не боюсь я его...

* * *

Но рыжеглазый офицер не пришел и на следующий день. Заботливая тетя Галя в этот день отдыхала после ночного дежурства, и ждать в гости было некого. Но уже под конец смены в палату к Зареме заглянул заведующий отделением:

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо. Поправляюсь, – ответила Зарема.

– Извините уж, Зарема, будь моя воля, я оставил бы вас здесь и еще – сил поднабраться, но мне приказали. Значит, так... За вами пришла машина. Собирайтесь. Сейчас я пришлю дежурную медсестру, она вам поможет.

Зарема почувствовала резкий упадок сил, обычный прилив зашумел в голове накатывающимися волнами. Но тут же она вспомнила, что решила сама быть сильной. Решила сама своей судьбой управлять. А это значит, что управлять и судьбой маленького Арчи, о котором некому позаботиться, кроме матери. Управлять и судьбой Зураба, пока Зураб сам не в состоянии этого делать.