Я осторожно толкнула дверь, и каково же было мое удивление, когда оказалось, что она не заперта. Лампа по-прежнему стояла на столе, за которым я переводила письмо посланника, поэтому я быстро зажгла ее и вернулась в мастерскую. От пронзительного скрипа несмазанных петель я подпрыгнула. Подождав несколько мгновений, пока сердце успокоится, я переступила порог и вошла в темную мастерскую.

У меня сначала создалось впечатление, будто вокруг царит хаос, причем прекрасно организованный. Вдоль стен располагались полки и столы, заваленные всевозможными предметами: банками с краской, металлическими прутьями, различными приспособлениями, кирпичами, листами пергамента, незаконченными набросками. Большую часть помещения занимал длинный стол: на одном его краю лежали гроссбухи и книги, в центре — расправленные листы бумаги, на которых были изображены устройства фантастического и практического свойства. Будь у меня время, я бы целый день тут бродила и удивлялась. Но сейчас меня терзала тревога за учителя.

Однако внутри конечно же не было ни его, ни его безжизненного тела, придавленного каким-нибудь рухнувшим устройством либо скульптурой. Не знаю, сколько времени его не было здесь, только свечные огарки, напоминающие маленькие грибы, были холодными, а восковые лужицы вокруг них давно застыли. Передо мной встал вопрос, подождать ли его, надеясь, что он вернется, или отправиться на его поиски.

Остановившись на последнем, я затворила за собой дверь мастерской и потушила светильник. Покинув его жилище тем же способом, каким проникла, я не оставила явных свидетельств самовольного проникновения и поспешила в главную мастерскую.

Через несколько минут я уже сменила блузу подмастерья на великолепный наряд пажа, хотя на сей раз серьезность того, что мне предстояло, мешала порадоваться прекрасному платью. Я неохотно полезла в свой деревянный сундук за свертком с окровавленной перчаткой. Оторвав от свертка клочок, я осторожно завернула перчатку и сунула небольшой пакет внутрь жакета.

Решив узнать, не приступил ли архиепископ к ночной молитве, я отправилась в сад. Его ворота оказались не на запоре, и я осмелилась заглянуть внутрь. Архиепископ еще не пришел, с облегчением констатировала я.

Также не видно было нигде и учителя. Если бы он прятался в кустах, то, несомненно, показался мне. Они, должно быть, где-то в замке, туда-то мне и следует отправиться.

Назад по внутреннему двору я шла, стараясь держаться молодцом, хотя в душе ни бодрости, ни смелости не было. Впрочем, когда я приблизилась к главным зданиям замка, охватившее меня напряжение ослабло. Я вспомнила уроки последних нескольких дней: знатные обитатели замка обращали внимание на челядь только тогда, когда нуждались в услугах. В том наряде, какой был на мне, я вряд ли привлеку чей-нибудь испытующий взор.

Мне казалось, что у меня нет определенного плана, но только до тех пор, пока не поняла, что мои новые красные туфли несут меня к крылу, где гостил французский посланник. Если замысел должен претвориться в жизнь сегодня ночью, месье Виллас, несомненно, приложит к нему руку. Возможно, Леонардо посетила та же мысль, быть может, он даже играет с французом в шахматы, стремясь помешать его злодейскому замыслу.

Было еще довольно рано, и в замке было полно челяди, поэтому на меня почти не обращали внимания. Иначе меня встретили бы, когда я добралась до покоев посланника. Дверь в переднюю была приоткрыта, и я увидела внутри секретаря, который укладывал вещи и бумаги, готовясь, очевидно, к утреннему отъезду. Однако я не заметила нигде ни месье Вилласа, ни учителя.

Разочарованная, я попыталась проскользнуть незамеченной, но удача отвернулась от меня. К моему замешательству, этот, с кислым выражением лица, служащий повернулся и сразу заметил меня. Его лицо, стало еще угрюмей, и он повелительным жестом остановил меня.

— Эй, мальчик, — противным тоном воскликнул он, — что ты делаешь здесь, в личных покоях посла?

Я живо поклонилась, подыскивая разумное объяснение.

— Прошу прощения, но мой хозяин, синьор Леонардо, велел мне прийти к нему, — пытаясь выиграть время, проговорила я, — меня известили, что он сейчас у месье Вилласа.

— Ну, ты, верно, не так понял, — с презрительной ухмылкой произнес секретарь. — У посла перед отъездом есть дела и поважнее, чем тратить вечер на какого-то там второстепенного художника. Он обсуждает вопросы государственного значения с герцогом. Сейчас же проваливай, не то я позову стражу.

Хотя меня и оскорбило, что он назвал учителя второстепенным художником, я с радостью повиновалась ему. Надеюсь, он сочтет недостойным для себя упоминать о моем кратковременном появлении здесь и не известит о нем посланника. Теперь мне предстояло провести расследование в другом крыле замка.

Захваченная врасплох секретарем, я с гораздо большей осмотрительностью приблизилась к покоям графини. Я не забыла, как она повторяла, что где-то видела меня, поэтому не собиралась позволять ей разглядеть себя и вспомнить нашу первую встречу. Но я выясню, у нее ли учитель.

На сей раз мне повезло больше. Когда я подошла, дверь отворилась, и из нее в коридор выскользнула служанка, которая всего несколько дней назад на наших глазах выскочила заплаканная из комнаты. Раздражение, написанное на ее молодом лице, отчасти лишало ее миловидности. Но поскольку на щеке по-прежнему красовался темный синяк, свидетельствовавший о том, как графиня обращается с ней, я не ставила в вину девушке плохое настроение и посочувствовала ей: она служит у жестокой хозяйки.

Тут она увидела меня, и ее полное лицо просияло, став немного привлекательней. Уже с привычным чувством неловкости я поняла, что она видит перед собой юношу. Хотя я и прилагала немало сил, чтобы не поощрять женское внимание, обстоятельства вынудили меня на сей раз воспользоваться своей внешностью.

— Добрый вечер, — произнесла я и быстро поклонилась, вызвав у нее, как я и полагала, хихиканье. — Боюсь, я пребываю в некотором затруднении и думаю-гадаю, сможете ли вы помочь мне.

— Возможно, — снова хихикнув, ответила она. — В чем же ваше затруднение?

— Мой учитель, синьор Леонардо, велел мне отыскать его, если придет сообщение, которое, как он ожидает, должно поступить к нему сегодня вечером. Я не знаю, где он собирался провести время этим вечером, только упомянул имя графини Мальвораль. Скажите, она у себя? Мой учитель у нее?

Лицо девушки потемнело.

— Да, с ней сейчас один мужчина. Собственно, поэтому она отправила меня прочь. Я не знаю его имени, но, по-моему, это не ваш учитель.

— Позвольте мне описать его, — упорствовала я. — Он высокого роста, хорошо сложен, с желтоватыми волосами и красивым лицом. Сказать о его наряде ничего не могу, поскольку он одевается то как ремесленник, то как аристократ — в зависимости от настроения.

— Возможно, описанный тобой мужчина он и есть, — пожав плечами, ответила девушка, и ее слова одновременно успокоили и вселили в меня тревогу. Затем она лукаво улыбнулась, утратив всякую привлекательность. — Если хочешь, я впущу тебя, и ты посмотришь, твой ли хозяин лежит на ней сверху в спальне.