Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было много важных и ценных. Было много слез и смеха. Было много молчания и эмоций.
Но эта была особенной.
У него теперь есть ответ.
Открыть врата — это его решение.
Задание для саморефлексии
Что для вас гордость?
Что для вас гордыня?
Что для вас величие?
Отравить любовью
У предыдущего раздела есть продолжение. И сейчас вы увидите, как путь в интеграцию внутрь себя лежит порой через диссоциацию — разделение на нескольких «я» с их возможностью говорить друг с другом. Иногда с помощью терапевта, позже самому.
Письмо 2
Кто бы знал, что наш палаточный лагерь на перевале «Гордыня» развернется так красиво и объемно.
Я знаю, что вы делаете заметки после наших сессий. И знаю, что всегда пересматриваете видеозапись. Они у нас длятся два часа каждую неделю, так что, думаю, вы никогда не ходите в кино. Знаете почему? Потому что даже к «007» мы все видели трейлер, а в терапии всегда есть эффект открытого финала. Никто не знает, чем закончится сессия после моих слов «Давайте подытожим то, что сегодня берете с собой».
Я напишу свои заметки. Для вас и для себя. Потому что это важная отправная точка. Точнее, даже так: мы продвинулись так далеко, как не заходили последние два года.
Есть две части вас: вы и вы. И обе бесценны и полноценны. Давайте не будем давать им имена, назовем просто Я1 и Я2.
Я знаю, что вы всегда приходите подготовленной и с темами. В этот раз я начала сессию иначе и закрутила переход с себя на вас, на ваш прогресс в ретроспективе и развитие в перспективе. И такие сессии всегда, на мой взгляд, для нас решающие. Потому что мы успеваем встретиться лицом к лицу с вашими реальными темами, обойдя защиты. Не с задачами, к которым вы ментально готовы, а с дилеммами. Я люблю заходить с черного хода.
— Кто приходит сюда ко мне?
— В смысле — кто?
— Я1 или Я2? Кто сейчас сидит передо мной? Я1 — очень смелая. И с характером. Я трепетно к ней отношусь. Знаю ее юной, выжидающей и нерешительной. Я даже знаю, почему она такая. Вот вы сейчас сидите передо мной. А Я2 в курсе, что вы здесь? Что вы столько делаете для вас обеих?
— Думаю, она в курсе.
— А мне с ней поговорить можно?
— Да. Конечно…
— Привет. Я Ира. Я хочу с вами поговорить.
— Привет.
— Можно я расскажу про Я1? В силу своей истории она воспитана в сверхопеке. Это когда ты сам ничего не решаешь и тебе говорят, как надо. За тебя решают, за тебя хотят, за тебя идут. И именно в силу этой особенности Я1 иногда обходится с вами так же: решает за вас. И не дает вам автономности. Я1 очень переживает, что вы сделаете то, что она вам доверит, не так, как она этого хочет. Именно поэтому контролирует каждый ваш шаг.
— Так она мне отводит роль исполнителя. И не объясняет, как делать. Просто дает инструкцию. И я иногда не знаю, можно ли мне проявить себя. Можно ли добавить свое. И поэтому я делаю как получается.
— Обидно?
— Очень.
— А если бы вы могли сказать Я1 что-то очень важное, что бы вы сказали? Я могу передать. Слово в слово.
— Я бы сказала, что мне обидно и я хочу действовать заодно. Я знаю, что, когда мы едины, мы сила, и у нас все получается. А когда она меня ставит на паузу, знаете, как колонку для музыки… Но я не колонка! Меня нельзя ставить на паузу, уходить, заниматься своими делами и потом возвращаться и требовать. И я не умею без объяснений.
— То есть вам важно, чтобы вы разговаривали?
— Да.
— Давайте так: я передам это все Я1, и мы посмотрим, что она скажет. Пока у вас не получается говорить друг с другом, я буду вашим проводником. Окей?
— Давайте.
— Плачете, потому что обидно?
— Да. И одиноко. И несправедливо ко мне.
— Привет. Я поговорила с Я2. Знаете, что она говорит? Можно расскажу?
Она обижается, что вы с ней ведете себя так, будто она неспособна сама решить, как она хочет. И когда вы требуете от нее исполнения, она не знает какого.
— Я боюсь.
— Чего?
— Что ее произвольное исполнение будет сильнее моей идеи. Я хочу быть автором всего, и я хочу контролировать.
— То есть вы требуете от нее женственности, зрелости, сексуальности, самостоятельности, но не даете ей полномочий это проживать, потому что боитесь, что она окажется лучше вас?
— Да!
— То есть нельзя быть лучше самой себя?
— Думаю…
— Думайте…
— Я всегда себя сравнивала с другими и была на высоте. Я была первой. Получается, я даже себе не даю шанса обогнать себя и быть лучше.
— Получается, так. Как вам с этим?
— Я ее понимаю очень хорошо. Мне знакомы ее чувства.
— Конечно, знакомы. Ваша мама никогда не позволяла вам быть лучше себя. И поэтому контролировала и продолжает контролировать все. Это судьба сверхопекающей матери. Ребенок может быть самостоятельным, пока его самостоятельность не угрожает власти матери. И оставляла мама вас так же, на паузе. И дела у нее были важнее. А потом приходила и требовала.
— Да.
— И знаете, я не вижу сейчас в этом конфликте ничего ужасного, потому что мы бьемся из-за проблемы отношений родителей и матери уже не первый месяц. И решить ее нам пока не под силу. Потому что есть обязательства — как финансовые, так и эмоциональные. И нам оттуда не выбраться. Это мы обсуждали. Но у нас есть шанс разрешить противоречие внутри себя иначе. И через это вырасти для схватки вовне.
— Внутренняя борьба.
— Да. Я рассказывала про «Блокаду Гиберманн» в первой главе. Когда нет плана эвакуации и не знаешь, как спастись.
— А как тогда получается, что иногда Я2 и Я1 вместе?
— Вы дезертиры. Вы сбегаете с войны и творите историю. Знаете песню «Космическая любовь»? Там про этих самых дезертиров.
— Нет. Пришлите. Я послушаю.
— И когда вы перестанете с Я2 обходиться так, как обходились с
