Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вы пишете мне свои рефлексии между встречами, и я читаю между строк ваши важные выводы. Сегодня напишу я. Вне очереди. Без плана. Без ожиданий.
Все началось с вашего «я сегодня без темы» и закончилось сильным «тут мы разбиваем палатку, я хочу это изучить».
Сколько уважения и принятия, сколько гордости и восхищения было в ваших глазах в первой части нашей работы! Я даже не знаю, что было ценнее: принять уважение или почувствовать внутри себя глубочайшее уважение к другим.
Да это и неважно. Этот опыт сохранился в вас. Теперь он ваш.
И мы пошли дальше. Туда, к тем вратам, куда не пускают, а так хочется.
К мечте. К цели. К жизненной миссии.
Вы не представляете, как я верю в вас.
И мы будем стоять перед этими вратами на коленях, сопротивляться, искать ошибки в себе, убеждать себя, что не больно и хочется сомневаться, плакать, злиться, молчать, давить на жалость, верить, что у тех, кто там внутри, есть что-то, чего нет у нас, делать паузы.
Вы станете смотреть на меня. Искать ответа. Не искать ответа. Отводить взгляд.
— Где вы сейчас? Что чувствуете?
— Я ничего не чувствую.
— Можно вам помочь? Подсказать, что вы чувствуете?
— Да. Можно.
— Гордыню.
Мы молчим. Смотрим друг на друга. Как иногда важно прийти без темы.
— Гордыню? Объясните…
— Помните свои чувства сегодня в начале сессии, когда вас переполняли эмоции и ком подступал к горлу от восторга и упоения, от единства и близости?
— Да.
— Это была гордость. Сейчас это гордыня.
— Объясните, в чем разница.
— Гордость — это когда вам достаточно самому знать, что вы сделали что-то хорошо настолько, насколько могли. И вы не нуждаетесь в этот момент ни в одобрении, ни в признании, ни в принятии со стороны других. Помните это чувство?
— Да.
— Вот, его ни с чем не спутать. А гордыня — это когда вы ставите себя выше других, но нуждаетесь в этих людях и рассчитываете на их одобрение и оценку.
— Я не знаю это в себе. Я это так не называю.
— Это никто так не называет. Гордыня всегда выдает себя за другие чувства. За желание разделить опыт с другими, за потребность в других, чтобы подняться за их счет. Встать на их плечи. Использовать, прикрываясь добродетелью.
— Я ищу это в себе. Но пока не чувствую, что я так могу.
— Верю. Когда я встретилась с этим словом на немецком, мне потребовался переводчик. Я не знала этого слова. Я перевела: «гордыня», «горделивость», «величие». Мне стало противно. Я была в шоке. Я не могла представить, что это так называется. И что никто мне об этом не сказал раньше. Я всегда думала, что это прекрасная часть меня. Я гордилась своей горделивостью. В тот день меня накрыло. И я закончила разговор раньше времени. Мне было достаточно. Я ушла думать. Вы молчите?
— Да. Я слушаю. Мне интересно. Рассказывайте дальше.
Мы сидим. И все так же смотрим друг на друга. Почти в глаза, но через экран. И молчим. Долго молчим. Обычно мы не молчим столько. И это не фрустрация и не невозможность найти слова. Это мысли, которые пробегают в голове. Я вижу их. Вы тоже. И вы чувствуете. Я молчу. Выдерживаю эту паузу и просто остаюсь рядом с вами. Вы прерываете молчание:
— Вы как будто попали в точку на огромном непробиваемом стекле. Знаете, ту магическую единственную точку, которая разбивает всю конструкцию, и она осыпается.
— Да. Знаю. Вас не пустят туда. Врата не откроются, пока вы не снимете эту маску. Что вы чувствуете, когда стоите там на коленях? Я не знаю, как часто в жизни вы стоите на коленях, если это не йога… Мы с вами нерелигиозные люди. Мы не молимся. Да и те, кто молится, встают на колени уже на автомате.
— Я не знаю, что я чувствую.
— А если врата откроются? Что вы сделаете? Как туда зайдете? Как представитесь?
— Я не знаю. Они не откроются. И если откроются, то я не пойму почему. В чем ключ.
— Вы задаетесь вопросом, что такого есть у тех, кто уже там внутри, чего нет у вас. А что, если повернуть: что есть еще у вас, чего уже нет у них? Отчего они смогли отказаться, чтобы попасть туда, куда вы очень хотите?
Мы опять молчим. Я пью воду. Пациент тоже пьет воду. Я вижу эмоции на его лице. Это радость. Освобождение. Я прерываю молчание:
— Вы называетесь тем, кто вы есть, и это не имеет отношения к гордыне.
— А к чему?
— К служению.
Мы опять молчим. Я смотрю на пациента, представляю процессы у него внутри. Он продолжает:
— Я радуюсь. Это странно звучит, но я радуюсь. Это такая абсолютная ясность.
— Да. Для нее даже нет слов.
— Я хочу разбить тут палатку. Я хочу изучать это. Как хорошо, что я «без темы». Мне можно было просто пойти куда угодно.
— Тема гордыни — одна из самых сложных в психотерапии. Сложнее расставаний, разводов и детства.
— У меня ощущение, что мы нашли что-то очень важное. Я никогда не думал об этом.
— Об этом мало кто хочет и готов думать. Это не главный фаворит среди наших чувств, но и не самый страшный грех.
— Я думаю. Чувствую. Я верю вам. Я знаю, что нам туда. И что вы пройдете этот путь со мной.
— Да. Я рядом.
— Хочется спросить, как быть с этим дальше. Я знаю, что нет быстрого ответа. Что мы тут задержимся.
— Дальше изучать. Наблюдать.
— Как я это отличу? Я пока не понимаю.
— Вы знаете, что такое гордость. Верно? Это ваш ориентир. Все, что было в начале сессии, — это гордость. Все, что было после, — гордыня.
— Я сейчас физически чувствую, о чем вы. Я знаю, что вы имеете в виду. Я понимаю.
— Вот это и есть наш ориентир.
Мы прощаемся. Пациент уходит. Я выключаю ноут. Рабочий день закончился.
Это
