Он заснул, потому что устал. Он – милый!..

На другой день мы выступали в Химках. Водитель Степана Павловича привез мне билеты на самолет и отрапортовал:

– Ваше выступление назначено на послезавтра, в день официального открытия конгресса. Ожидается выступление Валентины Матвиенко. Потом, после перерыва, выступит министр торговли Герман Греф и завершится открытие праздничным концертом.

Вы с коллективом вылетаете послезавтра утром. Степан Павлович просил узнать, какую вам организовать культурную программу. Он сейчас на заседании, а потом еще несколько встреч. Но он очень хотел, чтобы вы сегодня после концерта заехали к нему попрощаться. Он улетает завтра утром.

«Это любовь!» – подумала я.

Балет уже переоделся. Девчонки в коротеньких юбочках вышли в коридор и тут же начали лихо закидывать за голову ноги.

Водитель Степана Павловича покраснел от смущения.

– Так что мне передать шефу? – уточнил он, нервно теребя ключи от «Мерседеса».

– По поводу культурной программы – на его усмотрение. Но только не рестораны. Мне это неинтересно. Пусть будет выставка или музей. И еще что-нибудь романтическое…

– …Сядь на меня, – попросил танцор балетную Валюшку. Они сплелись в причудливом рисунке и закружились на месте, мелькая выпуклыми попками, накачанными икрами и обтянутыми линиями. Само естество.

Водитель несколько секунд как зачарованный смотрел на балетную пару, потом чему-то вздохнул и быстро вышел.

Часы пробили полночь. Степан Павлович редко так поздно задерживался на работе.

Вставал он обычно в семь утра, делал пробежку, завтракал, просматривал прессу, общался с семьей и уезжал до вечера заниматься государственными делами. Возвращался вечером, общался с семьей, ужинал и под телевизор засыпал. Но сегодня он не мог уехать домой, не попрощавшись с Ней.

Дело в том, что Степан Павлович влюбился.

С ним и раньше происходило нечто подобное. Но эти отношения не затягивали его надолго. Так… Повстречались, да и разбежались.

Было, правда, однажды что-то похожее на любовь. Он увидел ее на сцене в отборочном туре на конкурс «Мисс Вселенная». Ее красота сражала наповал Скульптурное совершенство с головкой Афродиты.

Они встречались две недели. Он красиво ухаживал, дарил подарки, а девушка оказалась незатейлива и примитивна. С маленьким мозгом, чтоб красоту не портить. Для Вселенной – может, и неплохо, но для Степана Павловича – большой недостаток скучная красота…

В основном же Степан Павлович пользовался услугами проституток. Быстро, экономно и продуктивно. Максимум удовольствия и мозги свободны…

…В Певицу он влюбился по-настоящему, с отрывом… Он думал о ней, когда просыпался, когда вел заседания…

Секретарша была предупреждена – как бы Степан Павлович ни был занят:

– Она позвонит – соединяй!

Его возбуждало в ней все: жизненная энергия, непосредственность, манера общаться. Нравились лицо, руки, глаза, тонкие щиколотки… Нравился голос и то, что она говорила. Нравилось все. Хотелось это все сгрести и обладать им.

Не смущал муж, наоборот, его существование добавляло особую остроту.

Он любил ее детей, как своих. Хотя никогда их не видел. Это дети из нее. А Она – его. Будет его – он верил в это. Он хотел подарить ей весь мир, потому что не знал другого способа сделать любимую женщину счастливой.

Поездку в Питер он ждал до дрожи.

Именно там все и случится… Он будет ее любить непрерывно, неистово, он будет ее истязать нежностью, потом жалеть, они будут падать с кровати, а потом он будет зализывать ее ранки…

…У Степана Павловича колотилось сердце. Он накапал в рюмку валокордин и поднял трубку:

– Степан Павлович! Извини. Я не смогу к тебе приехать. Мне нужно ехать домой, – раздался в трубке любимый голос.

Она называла его официально по имени-отчеству и немножко от себя – на «ты».

– Я буду тебя очень ждать, – печально произнес Степан Павлович.

Смешно, но ведь он даже ни разу еще не поцеловал ее.

Ничего. В Питере ей не нужно будет ехать домой, впрочем, как и ему. В Питере она никуда от него не денется. Он покажет ей Райскую жизнь. Осталось потерпеть один день…

…Степан Павлович взял рюмку валокордина, понюхал и вылил ее в раковину. Пусть валокордин пьют другие. Тема слабости не для него.

Возле трапа самолета нас встречал представитель аэропорта «Пулково», два человека в военной форме и помощник Степана Павловича.

Нас привезли в комнату для VIP-гостей и усадили за накрытый стол.

Нынче артистов такими залами не удивишь. Практически все устроители стараются обласкать народных любимцев шикарными приемами, VIP-обслуживанием в аэропортах, круглосуточными персональными машинами с водителями, удовлетворяя любые капризы.

Но Степан Павлович – другое дело. Он должен знать, что он – исключительный! Лучший из лучших.

Балет увезли в отель. Я же в сопровождении помощника и мигалок через несколько минут была доставлена в Думский зал Таврического дворца.

Степан Павлович отдал команду: «Привезти сюда и немедленно!» Он не мог больше ждать. Он постоянно звонил в машину, выясняя, где мы едем, а потом помощнику, возмущаясь, почему так долго досматривают при входе во дворец.

Мне было безумно приятно это нетерпение. Так бывает только вначале или после долгой разлуки, но, увы, не бывает всю жизнь…

Не дождавшись, когда меня проводят к нему, он сам пошел нам навстречу…

Фантаст так бы изобразил эту сцену: «Неожиданно от Степана Павловича отсоединилась его лучшая часть и, сопровождаемая возгласами потрясенных коллег, двинулась в сторону прекрасной незнакомки. Они слились в едином порыве и унеслись в небеса под улюлюканье недругов и политических оппонентов».

…Цельный Степан Павлович галантно поцеловал мне ручку и официальным голосом осведомился, как мы доехали.

Но глаза его горели от страсти. Глаза не спрячешь. Даже на маске всегда прорези для глаз оставляют.

Зазвонил мобильный, и Степан Павлович отошел в сторону решать важный вопрос.

Подъехал танцевальный коллектив из Краснодара – ансамбль «Премьер». Старые знакомые. Когда-то у нас был замечательный совместный номер. Но меняются времена, меняются люди и особенно их мнение о собственной значимости.

– Добрый вечер. Рад вас видеть, – нерадостно поздоровался руководитель коллектива Леон Гатов. Вспоминая его брезгливо-недовольное выражение лица, думаю, как точны бывают фамилии. Даже с ошибкой в одной букве.

– Вы будете петь три песни. Шесть нельзя, – ревниво отчеканил он, словно это была его личная площадка.

– Я буду петь сколько мне надо, – обозлилась я.