– Да. Там было отмечено, что Володя «убыл», а до этого говорили про эксперимент. Я пришла к выводу, что он умер в результате этого эксперимента, – объяснила Алеся.

– Странная логическая цепочка. В твоем мире слова «убыл» и «умер» являются синонимами? В нашем мире это не так. Я помню того землянина – у него был самый большой магический потенциал среди других твоих сомирников, я перекачал половину его энергии в амулеты, а половину в межмировой портал – проверял, работают ли мои формулы.

– В портал?! – ахнула Алеся. – И он остался жив?!

– Конечно, он же отдал магию, а не жизненную энергию. У Каллинга в архиве хранится запись этого эксперимента, можешь просмотреть ее и убедиться, что твой сомирник не умер у подножия портала. Алеся, не думаю, что кто-то из этих «рабов Греблина» (Хальер ахнул рукой в сторону полигона) хочет быть «освобожденным», но мы можем еще поискать тех, кто хочет.

– Не надо, я уже всё поняла. Объясните мне одно – ЗАЧЕМ?! Зачем вводить в заблуждение всё население империи, рассказывая страшные сказки про рабство иномирных магов?!

– Ты достаточно пожила в Велейской империи, чтобы иметь представление о ее жителях и жизни. Собственная магия из мира ушла, прежняя великая цивилизация рухнула, люди давно смирились с новой реальностью, отстраивают свой мир заново, как могут, у большинства главная задача в жизни: быть не хуже других, пусть не магами, но хотя бы сытыми крестьянами и рабочими. Богатых рейтов не любят, но терпят, как исконное зло: богатеи тут были всегда, это собственные богатеи, возможности которых от рождения выше, чем у других. Сильно рейты не лютуют, поскольку император и тайная канцелярия не позволяют, и то ладно.

И представь, что вдруг в их страну начинают массово приглашать молодых людей из других миров, давать им бесплатное высшее образование (на которое коренное население рассчитывать не может, поскольку им за него надо много платить, а нечем), зазывать их на хорошо оплачиваемые должности, продвигать их по карьерной лестнице, как прекрасных специалистов. Власти страны начинают обеспечивать пришельцам уровень жизни куда более роскошный, чем у того же коренного населения, создавать для них райский уголок на отдельном острове, тогда как коренное население с рассвета вкалывает на полях, в хлевах и мануфактурах, живя в условиях, в несколько раз худших, чем иномирные гости, а если вспомнить, что творилось в стране двадцать лет назад, после бунта, когда отстраивался Греблин – то и на несколько порядков худших. Думаешь, крестьян и работяг успокоили бы напоминания, что эти иномирные гости платят за удобства и обучение своей магией, которая помогает сохранить остатки цивилизации в их мире и восстановить разрушенную беспорядками страну? Ведь магию отдать не сложно, а для ее пополнения не надо вставать в пять утра и идти доить коров или махать косой на лугу в поте лица.

– Думаете, были бы бунты недовольных?

– Я не думаю, я это точно знаю. Тайная канцелярия под моим руководством усердно поддерживает прежний свой грозный имидж и подтверждает мрачные сведения о Греблине, потому что для людей своя рубашка ближе к телу, а зависть – неискоренимое зло. Сейчас все убеждены, что сворованных иномирных магов содержат, как скот, – скажи, кто-то готов с оружием в руках встать на освобождение чужестранных рабов, если не считать тебя, мое великое исключение из правила?

 – Нет, – честно признала Алеся.

Об этой «темной стороне магии» в империи говорить было не принято, даже лучшие из встретившихся ей людей старательно закрывали глаза на неблаговидные методы пополнения магических запасов. Даже Ник вступил в ряды противников режима только после того, как у него случилась личная трагедия, и совсем не ради свободы иномирцев.

– Вот именно, зачем жалеть чужаков, когда стоит пожалеть себя, верно? Все прекрасно понимают, что если бы не огромный приток иномирной магии, организованный тайной канцелярией, то львиная доля предприятий и производств в империи не работала бы до сих пор. Сотая часть острова, где учится местное магически одаренное население (к слову, лучшие ученики магических школ учатся бесплатно), огорожена от остальной территории Греблина высоченным забором. К ограде запрещено приближаться, а совершая полёты студенты из местных видят эту часть острова через пелену иллюзии, транслирующей полуразвалившиеся дома, окруженные колючей проволокой, и гуляющих вокруг них иномирцев. Все студенты с той стороны острова каждый день видят амулеты, заново заполненные иномирной магией, доставленной из «бараков рабов», они свято верят написанному в книгах об истории и функционировании Греблина, но за разделительный забор никто не рвётся. Охотники на магов набраны из местных, и они уверены, что заманивают свои жертвы в страшную западню, организованную спецами Греблина, но никто из них не отказывается выходить на работу. За те двадцать лет, что я возглавляю тайную канцелярию, лишь два выпускника Греблина из коренных жителей Велейской империи рискнули потребовать у меня улучшения условий содержания иномирных рабов. Потребовали, прямо глядя мне в глаза, а не шушукаясь об этом по углам.

– Кто?

Учитывая репутацию великого и ужасного монстра всея империи, кто рискнул высказать Хальеру в лицо подобные требования?!

– Лоурес и Крелис, – пожал плечами Хальер. – В итоге только они и семья императора в курсе реального положения вещей, плюс теперь еще ты. И те иномирцы, что остались в империи под прикрытием документов, доказывающих, что они – местные уроженцы. И, конечно, преподаватели Греблина, но они редко покидают пределы своей вотчины, им и здесь дел выше головы хватает.

О, она могла бы догадаться, кем были эти смельчаки из местных магов. Похоже, Лоурес – действительно благородный человек.

– Ваши заместители всё равно вас побаиваются, – заметила Алеся.

– И правильно делают. Они достаточно хорошо меня знают, чтобы иметь весомые основания для страхов. То, что я не держу иномирных магов на хлебе и воде, не делает меня добрым и праведным человеком, Алеся. Мне доводилось убивать, во время бунта я был вынужден делать это часто, приходилось лгать и изворачиваться, если я считал это меньшим злом, чем велеречиво изрекать правду и идти прямым путем. Я хладнокровный, расчетливый циник, но я к тому же неглупый циник, который понимает, насколько опасно держать под боком две тысячи озверевших в заточении, необученных и неуправляемых магов, которым нечего терять, кроме своих цепей. В Греблине никого не держат принудительно! Если человек настаивает на возвращении в свой мир, что ж: оплатите своей магией доставку сюда и обратно и никто не держит.

– Требовать оплаты услуги, которую навязали без спроса, – это мошенничество, – заметила Алеся.

– Принудительное удержание на карантине и принудительное же лечение не осознающего собственных действий больного тоже сочтешь мошенничеством? Алеся, голубка моя, магу крайне опасно не знать, что он – маг! Проявления магии тогда спонтанны, человек может сам не знать, не верить, что разрушивший город ураган – его рук дело, но его будет терзать подсознательное чувство вины за погубленные жизни, тем более что чаще всего страдают самые близкие люди. Жена-менталист может сгоряча пожелать мужу: «Чтоб мне никогда тебя больше не видеть, зараза!», и мужчина пойдет и спрыгнет с башни под действием непроизвольной установки на самоликвидацию. Мужчина с даром к колдовским зельям может невольно простой чай превратить в приворотный эликсир, а его любимая потом сойдет с ума от передозировки магического афродизиака в организме. Таких примеров масса, то, что мы сообщаем людям об их способностях и проводим обязательный краткий курс по контролю и сдерживанию магических сил – это жизненно полезная услуга, и еще никто не отказывался вернуть затраченную на это магию.