Вы, конечно, знаете, шо абары, доблестно побежденные кесарем Дагобертом, были не просто алчными варварами, но слепым орудием, понукаемым из адской бездны самим врагом рода человеческого. Вот такие вот дела, дорогой вы наш смертничек. Ну шо, дальше будете упорствовать, настаивать на связи с абарами, или, может, в голове созрела какая-нибудь другая версия?

Гвидо Бассотури молча кивнул, понимая, что незваный гость не намерен шутить.

– Это хорошо, – улыбнулся Сергей и ободряюще похлопал кардинала по плечу. – Но только помните, если я сочту, шо мне тут опять горбатого до стены тулят и мы попросту ходим по кругу, – дальше вы пойдете один. Я жутко устал с дороги, и у меня совсем мало времени. Так шо – благословите напоследок, после чего вас без лишних слов отправят на эшафот по самому факту работы на врага. И наше знакомство на этом закончится. Итак, по порядку: откуда книга?

Фра Гвидо был настолько испуган, что понял даже заковыристое нурсийское выражение «тулить горбатого до стены» и вовсе не был расположен к столь необычному действию.

– Она лежала в каменном хранилище замка Бассотури не одно поколение.

– Может быть правдой. Дальше.

– С детства мне было не велено трогать сей фолиант, и, конечно же, я как-то пробрался в потайную комнату, где хранилась книга. Я открыл ее, но прочесть не успел, лишь увидел золотое сияние. Оно было столь восхитительным, что от него было невозможно отвести взгляд. Однако я услышал шаги поблизости и очень испугался. Если бы отец узнал, что я нарушил запрет, меня бы непременно высекли, да так, что я бы еще неделю сидеть не смог.

– Похвальный метод вразумления, – вставил Лис. – Жаль, ваш батюшка не узнал вовремя.

– Да, не узнал. Опасаясь повторения столь опасной для моих ягодиц ситуации, я решил пробраться в хранилище ночью. И как только открыл книгу – о, ужас! – я увидел призрак!

– Все интереснее и интереснее. Продолжайте в том же духе, и я подумаю насчет ходатайства о высочайшем помиловании. Давайте подробненько, шо за призрак?

– Я плохо рассмотрел…

– Опять попытки увильнуть?

– Это чистейшая правда! Я увидел молодую девушку в древних одеждах с лицом прекрасным, но гневным. Ее глаза – они затягивали, точно бездна. Я заорал, в ужасе захлопнул фолиант и бросился наутек. Конечно, перебудил весь замок и, конечно, не миновал розог за ослушание.

– Трогательная история, – хмыкнул Сергей, смахивая несуществующую слезинку. – Но осушим скопившуюся влагу. Шли годы, родители отправились в мир иной, и счастливый наследник вновь обнаружил диковинную рукопись, доставившую столько неприятностей его нежным полушариям задничного мозга. Все так? И по здравом размышлении он решил не держать такой неоднозачный предмет дома. Я ничего не путаю, уважаемый?

Тогда-то в голове, покрытой алой камилавкой, шобы сдерживать кипение возмущенного разума, возникла идея: а не подарить ли давней подруге Гизелле этот пикантный сувенир? Ну, так, исключительно ради шутки. Захочет как-нибудь в полночь развлечь себя псалмами Давида, откроет фолиант, а оттуда как выскочит! То-то весело будет, обхохочешься! Так? Или я все же шо-то пропустил?

– После неудачного сватовства я привез книгу в Рим, – буркнул фра Гвидо, – полагая, что его святейшество изгонит неупокоенного духа и развеет чары.

– Но вышло по-другому?

– Да, по-другому. Однажды вечером понтифик изъявил желание увидеть книгу. Один из его чтецов открыл ее и начал произносить священный текст. Он читал все тише и тише, пока его святейшество не вышел из себя. Он воскликнул: «Мертвым бы ты, пожалуй, читал лучше!» Чтец уронил книгу и ушел, покачиваясь, будто во сне.

Его святейшество был возмущен такой дерзостью и вскоре послал за ним слугу. Тот вернулся, полный ужаса, и сообщил, что несчастный, уйдя из папской резиденции, пошел и бросился со скалы в Тибр. Когда его выловили, рот его был открыт, и руки он держал так, будто в них была вложена книга. И вот тогда-то мы поняли всю ужасающую силу этого фолианта. Его святейшество пытался изгнать духа, каким-то невероятным образом поселившегося в Священной книге. Но тщетно.

– И тогда вы решили подарить этот томик бедняжке Гизелле, дабы она поминала своего мужа, безвинно убиенного коварными злодеями. Некрасивая история получается, не правда ли? Еще и Святой престол тут замешан.

– Мы полагали, что юный Дагоберт не пожелает выступить против абаров, ибо он сам драконьего рода. Поэтому и пошли на столь неоднозначные меры.

– А шо тут неоднозначного? – нахмурился злой следователь, буровя собеседника взглядом, которым можно было бы навести ледяной мост на летней реке. – Просто и практично. Либо свести с ума бедную государыню, либо без особого труда найти исполнителя, который вонзит абарский кинжал в сердце юного кесаря. Вальпургиева ночь в клубе книголюбов… Но заговор сорвался. Впрочем, не по вашей вине и без вашей заслуги.

– Я полон раскаяния, – заверил кардинал Бассотури. – В свое оправдание могу лишь сказать, что мы действовали ради сохранения христианского мира и матери нашей церкви.

– Чудны дела твои, Господи! – восхитился Лис. – Действовать в одной упряжке с абарами во имя и для сохранения – шо-то я чего-то в этой жизни не понимаю. Ну, да ладно, не будем усугублять. Сейчас абсолютно не время устраивать грандиозную бучу в связи с использованием столь недостойных методов отдельными нетипичными деятелями церкви, увы, с самим, – Лис указал на потолок, – ну, вы поняли. При условии честной и достойной работы вашего преосвященства в дальнейшем следствие, наступив на горло собственной песне, готово не давать хода столь пагубному для вас делу.

– Что я должен сделать?

– Во-первых, я до сих пор не понял, отчего вдруг покойный кесарь, столь много сделавший для отечества и сохранения вышеупомянутого христианского мира, все еще не причислен к лику святых?

– Но Святейший престол резко против.

– Ай-яй-яй, как нехорошо с его стороны! Но вы-то сами – за?

– Я – за. Однако мое слово…

– Если ваше слово ничего не значит, – перебил Лис, – то помолчите. Мне досадно слышать, шо Рим так беспросветно тупо желает утратить свое могущество. Вы, быть может, еще не знаете, но толпы хаммари уже прорвались в наш мир. И если мы не сможем дать им ответ, эти гнусные твари сметут людей, как хлебные крошки со стола. В этом случае Риму не устоять. Боюсь, шо каменных посланцев выжженного мира не слишком заинтересуют проклятья и проповеди его святейшества.

– Я буду молить Господа…

– Это конечно, это непременно. Однако пока ваша молитва еще не вознеслась к небесам, а славнейший Дагоберт-старший, как вы, несомненно, правильно заметили, по смерти обратившийся в дракона, уже с небес спустился и сейчас отдает кровь по капле, чтобы наполнить силой мечи будущих спасителей этого мира. По-вашему, он не достоин того, чего требует его сын?

– Но я же не решаю.

– Если не решаете, то решайтесь. Либо вы сейчас немедля пишете в Рим понтифику категорическое требование признать Дагоберта II святым, либо вскорости может не стать самого Рима. Вот так-то!