– Полина, – раздаётся сбоку от меня.

Я поворачиваю голову на голос удивляясь:

– Ты?

– Добрый вечер, Полина, – мягко улыбаясь, говорит Серёжа, останавливаясь передо мной.

– Серёжа? Ты же уехал.

– Сергей, – поправляет меня парень, – неужели так тяжело запомнить?

– Хорошо, Сергей. И что же ты тут делаешь?

– Решил задержаться в столице. Мне тут понравилось. Красиво, стильно. Большие перспективы.

– Желаю удачи в покорении столицы, Сергей, – машинально отвечаю я и едва ли не подпрыгиваю на месте.

А что, если этот славный мальчик, пока мы с Гариком гуляли по парку, уже успел вновь обосноваться у моих родителей? Вроде не должен. Папа обозначил маме свою позицию. Но мама… Чёрт, она может и переупрямить папу из-за тёплых дружеских отношений с Ларисой, матерью Серёжи. И вдруг мне придётся опять часто видеть вот этого Серёжу?

– И надолго ты решил задержаться в столице? – осторожно интересуюсь я.

– Ещё не решил. Вопрос довольно серьёзный. И его решение зависит от множества факторов.

– Тогда стоит всё очень хорошо обдумать, Серё…Сергей. Не торопись с выводами.

– Один плюс в пребывании здесь я уже нашёл, – с важным видом заявляет Серёжа и смотрит при этом прямо на меня.

Я включаю режим «дурочки», якобы не понимая, что он имеет ввиду и думаю, как бы поскорее улизнуть от этого надоедливого парня.

– Наверняка со временем плюсов добавится. Немного старания и упорства, столица любит настойчивых!

Серёжа полминуты молча смотрит на меня и вздыхает.

– Жаль.

– Не расстраивайся раньше времени, Серё… Сергей.

Славный мальчик Серёжа снимает очки, складывает дужки и кладёт в нагрудный карман рубашки. На губах славного мальчика Серёжи проскальзывает неприятная ухмылка. И она очень-очень мне не нравится. Я встаю с лавочки, но Серёжа кладёт мне руку на плечо и вынуждает сесть обратно. Ладонь у Серёжи шершавая и сухая, это я уже знаю, а нажатие пальцев неожиданно сильное, как будто клещами плечо сдавил.

– Образ милого услужливого парня нравится не всем. Да, Полина? Тебя точно не цепляют милые внимательные парни. Так, я могу и по-другому. Не хочешь хорошего мальчика, я могу стать плохим.

Я сглатываю внезапно образовавшийся ком в горле. Глаза Серёжи лихорадочно блестят. Он расстёгивает пару верхних пуговиц и лохматит пятернёй свои волосы.

– Лучше надень очки, Се… Сергей.

– Очки? Думаешь, что я плохо вижу? Позволь тебя обрадовать, я вижу прекрасно. Там простые линзы без диоптрий. И всё это, – показывает он рукой на себя, – лишь дань хипстерской моде, не более того.

– Мне приятнее было иметь дело со славным мальчиком Серёжей, – говорю я, думаю, как бы избавиться от захвата его пальцев.

Я могу бравировать сколько угодно, но глядя на кривоватую ухмылку Серёжи, мгновенно преобразившую его лицо, я вдруг понимаю, что от милого домашнего Серёжи не осталось ничего. И становится на самом деле страшно. Он так усердно изображал из себя кого-то другого, что не возникало ни малейшего подозрения в его неискренности. Кто знает, на что ещё он способен? А злить психопатов никогда не было хорошей идеей.

– Мало ли что тебе было приятно. Надо было дружить с хорошим мальчиком Серёжей. Потому что Сергея не ебёт твоё мнение. Вообще.

Я предпринимаю последнюю попытку улизнуть в сторону. Но Серёжа мало того что оказался цепким, как клещ, так ещё и быстрым. Он обхватил второй рукой мои плечи и толкнул обратно на лавочку так, что аж зубы клацнули.

– Сидеть. Куда собралась? Время ещё детское…

Я судорожно начала вспоминать приёмы карате, которые можно было бы применить, но в голове была сплошная каша. Я материла себя на чём свет стоит за то, что решила прогуляться по безлюдной, затемнённой аллее. Я уже приготовилась орать, что есть мочи, может, кто-нибудь услышит. Как вдруг Серёжу дёрнуло назад неведомой силой. Я приросла к скамейке от удивления, заметив знакомую мужскую фигуру, от вида которой сердце начало биться гораздо чаще. Демид мутузил Серёжу с какой-то животной яростью. Серёжа лишь пару раз успел мазнуть по лицу Демида, не причинив особого вреда.

– Демид, прекрати! У него уже и так лицо разбито.

По правде говоря, лица у Сергея сейчас нет – расквашена губа и нос свёрнут на бок. Из ноздрей течёт тёмная кровь, заливая подбородок. Демид останавливается и встряхивает Сергея за шиворот, словно щенка, отвешивая ему пинок напоследок, и резко шагает ко мне. Он обхватывает мои плечи руками и легонько встряхивает:

– Плохой из тебя воспитатель «нижних», Полина.

– Очень плохой, Демид.

Его горячие ладони скользят ниже, обхватывают талию. Он прижимает меня к себе и выдыхает прямо в губы:

– Чёрт… Ещё раз позови меня по имени.

– По какому из них? – спрашиваю я, но он не даёт мне договорить и подхватывает на руки, усаживаясь на скамейку, тянется к моим губам, накрывая их своими. Торопливыми, жадными поцелуями он похищает воздух прямо у моего рта и не даёт возможности опомниться или отодвинуться. Разум медленно плавится под натиском его губ.

– Демид, подожди.

Я всё же соскребаю остатки самообладания и отрываюсь от мягких губ, которые так приятно целовать. Он тянет меня за шею к себе.

– Демид.

Я упираюсь руками в грудь. Чёрт, сложно устоять перед соблазном. Он настолько желанен для меня, что больше всего на свете хочется послать всё к чёрту. Раствориться в страсти, подкравшейся позади и ждущей удобного момента, чтобы потопить нас в себе.

– Как охеренно звучит моё имя, когда ты его произносишь вот так, Поля. Мечтал услышать… Блядь, я такой идиот.

– Ты самый большой идиот на всём белом свете, Демид.

– Поля, – жарко выдыхает он мне на ухо, прихватывая губами мочку, и торопливо скользит губами ниже по шее, – маленькая моя…

– Я не маленькая, Демид, во мне роста…

– Плевать, для меня маленькая.

Горячие ладони стискивают талию, не давая отстраниться, а пальцы левой руки забираются под тонкую ткань футболки, пробираясь к груди.

– Чёрт… Я так скучал. И сейчас тоже. Мне тебя хочется.

Как-то неправильно плавиться от пары горячих прикосновений, но тело послушно отзывается: выгибается и вытягивается ему навстречу, желая приникнуть к нему как можно теснее.

– Демид, остановись…

– Не могу, – обхватывает меня за шею и наклоняет к себе для поцелуя.

Его губы накрывают мои, торопливо и жадно целуя, не давая опомниться, касается их языком и врывается внутрь моего рта, вызывая вихрь эмоций. Чёрт… Мои пальцы сами зарываются в его волосы, касаются мягких мелких кудряшек. Чистый кайф. Наша близость совершенно невероятная, безумная. Каждый раз – ярко и незабываемо, как будто впервые касаемся друг друга губами и языком, кончиками пальцев, стукаемся зубами в жадном поцелуе, словно вгрызаясь в желаемое податливое тепло рта. Стон вырывается из моего рта. Демид что-то пытается сказать. Начинает шептать и тут же прерывает сам себя. Не договаривая слов, он ласкается языком и отрывается только для того, чтобы начать целовать и мягко покусывать шею, спускаясь к ключицам.