Антон Мейзер присоединяется к валлонцам

Немецкие части перемешивались не только в результате перемещений согласно приказам вышестоящих командиров. Во многих случаях солдаты оказывались отрезаны от своих частей и блуждали по окруженной территории — кто-то в поисках своей части, а кто-то в попытке уклониться от участия в боевых действиях. Вместе с еще четырьмя солдатами Антон Мейзер добрался до Городища, где, поев и отдохнув, они стали искать свою дивизию. Двое из солдат не очень-то хотели «быть принесенными в жертву», как они называли это. Мейзер пытался убедить их, что если все будут думать подобным образом, то никто не вырвется из «мешка». Но этот аргумент не подействовал, и тогда Мейзер напомнил, что раньше или позже, но дезертирам придется несладко. Однако ему так и не удалось произвести впечатление на солдат. Мейзер оставил их, но двое других солдат последовали за ним и продолжили поиски своей дивизии. Вскоре они встретили унтер-офицера, который сказал им, что видел машины с эмблемой 389-й дивизии к северу от Городища. Мейзер отнесся к этой информации с сомнением, но не стал исключать возможности, что унтер-офицер был прав. В конце концов, их оттесняли на северо-запад.

Земля уже успела замерзнуть, и идти по ней было гораздо легче по сравнению с днями оттепели, когда каждый шаг по глубокой грязи казался подвигом. Пройдя долгий путь, Мейзер и его спутники вышли в расположение бригады «Валлония». Вопрос о том, чтобы вернуться назад, не обсуждался. Ни Мейзер, ни двое других солдат не хотели бродить туда-сюда без необходимости. Вместо этого они решили доложить о своем прибытии в одной из рот бригады, где их сразу накормили. Мейзер и его товарищи были зачислены в «Валлонию» без лишних формальностей. Мейзер не мог не задумываться о том, как выглядел он и двое его товарищей. Ни один из них не брился уже несколько дней, а одежда больше напоминала лохмотья, чем форму. Хорошо обмундированные валлонцы, похоже, были изумлены, увидев троих оборванных ветеранов из 389-й дивизии. И все же новичкам выдали пайки, боеприпасы к личному оружию, по две ручные гранаты каждому. Их новый командир пообещал, что отправит их в 389-ю дивизию, как только получит информацию о ее местоположении. А пока Мейзер и двое солдат остались в бригаде «Валлония», встретив там очень хороший прием.

Штеммерман отступает из восточной части «мешка»

Наступление в районе Валявы продвигалось гораздо медленнее, чем было запланировано, поэтому Конев приказал Селиванову силами 63-й кавалерийской дивизии прикрыть участок от Валявы до Кличкова, а остальными силами атаковать в направлении Завадовки. Одновременно с северо-востока на Завадовку должна была наступать 52-я армия, таким образом, отрезая немецкую группировку в районе Городища[169].

Штеммерман тоже имел план действий на ближайшие дни, который он обрисовал в радиограмме в адрес 8-й армии в 4:45 9 февраля. Занимаемые рубежи следовало удерживать до ночи на 10 февраля, даже с учетом того, что из района Городища уже были частично отведены войска. Под прикрытием темноты силы на юго-восточном участок фронта следовало отвести на рубеж Глушки — Деренковец. 10 февраля 72-я дивизия и подразделения дивизии СС «Викинг» должны были быть перемещены в район Шендеровки, чтобы подготовиться к атаке 11 февраля, имеющей целью наступление по дороге из Шендеровки на Моринцы. Таким образом, группе Штеммермана предстояло наступать в направлении III танкового корпуса.

Планы Штеммермана невозможно было выполнить в точности. Нажим советских войск и плохое состояние дорог грозили сорвать расписание. Однако к концу дня 9 февраля положение было близко к запланированному. Части Конева вошли в Городище, оставленное немецкими войсками. На этот момент имевшихся запасов продовольствия немцам должно было хватить на пять дней, но в качестве меры предосторожности Лиеб приказал уменьшить дневную порцию хлеба для солдат корпуса до 500 граммов. Число раненых оставалось большим. 8 февраля группа Штеммермана потеряла 350 человек, а в Корсуне оставались примерно 1100 раненых.

Как это часто бывало на войне, где достоверная информация редкость, по «мешку» ходили разнообразные слухи. Некоторые из них имели отношение к реальным событиям, другие же не лезли ни в какие ворота. Например, появлялись предположения о разладе между немецкими командующими. Такие догадки, возможно, и содержали зерна истины, но истории преувеличивались каждым следующим расказчиком. Ходил слух о том, что немецкие генералы вели переговоры с советским командованием. Откуда происходил этот слух, неясно, но, возможно, его появление объясняется тем, что какие-то солдаты корпусной группы «Б» могли увидеть высокопоставленного советского офицера, направлявшегося к их начальнику штаба. Домыслы об исходе их переговоров, должно быть, распространялись быстро. Рассказывали также, что генерал Штеммерман был арестован и командование принял генерал Гилле. Найти основание для этого слуха еще сложнее.

Возможно, слухами жили не только рядовые солдаты. Принимавшие решения офицеры гораздо более высокого ранга тоже слышали странные сказки. Среди прочих дел, которыми был вынужден заниматься Штеммерман, его попросили отправить более подробный отчет о советском призыве к капитуляции и обстоятельствах, при которых он имел место. Ему также сообщили, что человек, заинтересованный в этом, — сам Гитлер. Отчет был отправлен, как положено, но загадкой остается интерес Гитлера к этому вопросу. Неясно, достигли ли его ушей какие-то слухи или же это было просто проявление подозрительности.

Фон Форману не нужно было беспокоиться о странных вопросах фюрера, и он сосредоточился на перемещении своих частей западнее. 106-я дивизия находилась в пути на смену 14-й танковой дивизии, которая вместе с 13-й танковой дивизией должна была наступать из Вербовца в направлении Звенигородки. Как обычно, не обошлось без задержек, но поздним вечером 9 февраля фон Форман доложил, что к утру 11 февраля будет готова к наступлению вся 11-я танковая дивизия, а 13-я танковая дивизия — лишь частично. В это же время боевая группа Хаака сосредотачивалась вокруг Ямполя, готовясь прикрыть фланг атакующих войск 11-й и 13-й танковых дивизий.

В 01:45 10 февраля в штаб 8-й армии пришел еще один странный вопрос Гитлера. Фюрер услышал про сообщение зарубежных газет о том, что Красная армия взяла в плен Леона Дегреля. В связи с этим фюрер хотел знать, где находится Дегрель. На самом деле тот оставался адъютантом у Липперта, командира штурмовой бригады СС «Валлония». Остается неизвестным, была ли информация, достигшая ушей Гитлера одним из многочисленных слухов, которые рождались на войне, или это была уловка советской пропаганды.

Больше беспокойств доставляла ситуация с запасами, но немецкой транспортной авиации удалось доставить окруженным войскам значительное их количество. С утра 9 февраля и до утра 10 февраля 190 тонн боеприпасов и 68 кубометров горючего были доставлены посадочным способом или сброшены с воздуха; 442 раненых были вывезены в тыл. Кризис с запасами был отсрочен, но Штеммерман, как и остальные командиры, вполне осознавал, что несколько дней нелетной погоды могут снова поставить два корпуса на грань гибели из-за отсутствия боеприпасов и горючего.