Слуга усиленно закивал, мечтая скорее убраться с глаз короля.

При виде человека, дрожащего от страха, Вильгельм свирепо улыбнулся. Сегодня он будет горевать в одиночестве. А завтра встретит смеющиеся глаза придворных.

Так будет и завтра, и до конца жизни.

– Какого черта, как это ты не можешь меня впустить? – взревел Роджер. – Я всегда имел доступ в покои короля.

– Извините, милорд, но король дал ясные указания. Его нельзя беспокоить. – Гвардеец не смотрел в глаза Роджеру. – Никому.

Роджер в бессильном гневе понял, что потерпел поражение. Он круто повернулся и зашагал к себе, старательно игнорируя злорадные взгляды, сопровождавшие его, но не мог согнать красные пятна с бледного лица.

Он отпустил слуг и сел на кровать.

Всё эта сука виновата! Йен его предупреждал, но он и подумать не мог, сколько вреда сможет принести сестра за такое короткое время.

Вероятно, надо было послушать Йена. Он говорил, что свадьба очень изменила ее, но Роджер не принял всерьез слова священника. Он был уверен, что король душой и телом принадлежит ему и что бы сестренка ни сказала, она ничего не сможет изменить.

Это оказалось ошибкой. За несколько жалких часов Имоджин ухитрилась настроить короля против него. Чем еще можно объяснить беспрецедентный отказ короля его видеть?

Он пытался подпитать свой гнев, дать ему захватить себя целиком, но его съедал отвратительный страх. Все пошло ужасающе неправильно. Впервые в жизни ситуация была ему неподвластна, и это переполняло его желанием что-нибудь сломать.

Что-нибудь, вроде нежной шейки Имоджин.

Ее образ заполнил воображение Роджера. Руки зачесались сломать ее, запятнать ее совершенство, изнасиловать. Сука! Сама виновата. Она как-то ухитрилась втереться в доверие к королю и подкопаться под все прекрасные проекты Роджера, но даже когда мозг вопил от ненависти, тело вздымалось от похоти.

Она была в пределах досягаемости, и это его бесило. Она действительно приехала, она посмела выступить против него! Такого не могло быть! Это не входило в его планы!

Он полагал, что она будет так запугана, что не посмеет дохнуть. Она должна была прятаться под одеялом в своей спальне и ждать, когда он придет и овладеет ею. Он полагал, что не оставил ей никакого выбора и для нее единственный выход – подчиниться своей судьбе.

А судьба ее в том, чтобы стать его полной собственностью. Ей не сбежать, победа за ним – таков был план.

А она ухитрилась покинуть свою надежную тюрьму и ангелом мщения явиться к королю! И все это мужество и сила – ради того, чтобы спасти какого-то ублюдка, которого силком затолкали к ней в постель. Роджер стиснул зубы.

«Нет, сестренка, – мрачно подумал он, встал и одернул камзол. – Может, ты и сумеешь спасти мужа, но себя ты не спасешь. Победа будет за мной».

Как всегда. Он ее раздавит, и никто и ничто не встанет у него на пути.

Она принадлежит ему.

Убедившись, что никто не видел, как он прокрался по коридору, Гарет тихо вошел в комнату Имоджин и бесшумно прикрыл за собой дверь. Медленно повернулся, привыкая к темноте.

Он увидел, что Имоджин стоит у окна. Ее заливал лунный свет, темные волосы блестели серебром, развеваясь под теплым весенним ветерком и наполняя комнату приятным запахом. Гарет закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Я вижу, вы проскользнули мимо охранников, – тихо сказала Имоджин.

Гарет вздрогнул, открыл глаза и увидел, что она улыбается.

– А я думал, что и сюда прокрался незаметно.

Она пожала плечами.

– Мужчины, которые целыми днями носят тяжелые доспехи, не в состоянии достичь необходимого уровня скрытности. – Она нежно улыбнулась. – Их выдает запах.

– Миледи, вы хотите сказать, конечно, очень вежливо…

– Конечно…

– …что мне пора помыться? – Он хотел показаться обиженным, но Имоджин слышала усмешку в его голосе.

– Я никогда бы не посмела спросить джентльмена о его банных привычках, для этого я слишком хорошо воспитана. Но признайтесь, вам бы не помешало в конце дня поплескаться в воде с мылом. – Имоджин говорила беспечно, но улыбки на лице уже не было, оно было задумчивым, Имоджин опять думала о лабиринте интриг, через который им предстояло пробраться.

Глядя на нее, Гарет тоже помрачнел.

– Что Вильгельм сказал про Роберта? – тихо спросил он.

Она вздохнула и сложила руки на животе.

– Он очень вежливо сообщил, что Роберт пока жив, но никаких заверений в благополучном исходе дела не дал. Он выслушал все, что я сказала, взял письма, отпустил меня и, как заботливый хозяин, велел отдыхать. – Она хмыкнула. – Кажется, он не понимает, что невежливо ставить охранника у двери гостя. Единственное, что я знаю, – мы ждем королевского решения. – Ее глаза наполнились слезами, но она не дала им пролиться.

– Не забывайте, Имоджин, пока Роберт жив, есть надежда, – тихо сказал Гарет. – Будем ждать и надеяться, что Вильгельм примет во внимание наше свидетельство.

– Но если король решит принять сторону Роджера, к утру мы будем мертвы.

Гарет нахмурился. Он напрягал мозги в поисках такого ответа, который был бы правдивым, но опровергнуть ее слова не мог. Потом решился.

– Имоджин… – начал он, но она его прервала.

– Я хочу с ним увидеться. Я хочу быть с Робертом.

Пораженный Гарет вытаращил глаза и присвистнул.

– Черт возьми, как вы себе это представляете?

– Не так уж это трудно. Вы сумели пройти мимо охранников, значит, сможете провести меня в подземную тюрьму. Наверняка это будет не труднее. – Она скривила губы. – Не говорите Мэтью, но он был прав. Здешние гвардейцы не производят впечатления бойцов, в этом вы сейчас сами убедились.

Гарет подошел к окну и хмуро уставился в ночную темноту.

– Полагаю, если дать несколько взяток и красться тайком, это можно сделать. Не исключено, – неохотно согласился он. – Но это же безумие! Если какой-нибудь полоумный нас поймает, то вся благосклонность Вильгельма мигом испарится.

Он знал, что попусту теряет время. Испытующе глядя на Имоджин, Гарет понимал, что она решилась. Нравится ему или нет, но она собиралась это сделать.

Он поморщился, представив себе, как отреагирует Роберт на появление Имоджин в камере. Он ее задушит за то, что она посмела подумать о такой штуке. Потом он задушит Гарета за то, что он пошел на поводу у ее безумия. А он пойдет. Стоило Гарету посмотреть на лучезарную улыбку, которая расцвела на ее лице, как он понял, что готов совершить этот дурацкий подвиг.

Он не может ей возражать, когда она устремляет на него такую улыбку.