Поняв, что у него дрожат пальцы, Лир скрестил руки в замок и начал ходить вдоль комнаты. Не помогло. Дафна следила за каждым его движением, обжигающий взор Евы сверлил со спины, а Никк (по-прежнему наивный мальчишка, хоть и пытался всеми силами доказать всем обратное) слушал Лира, ловя каждое его слово. И почему в доме так душно? Где весь воздух, когда он так нужен, пекельный Астерот!

— Марьяры участвовать отказались без объяснения причин, — слыша свой голос, как чей-то чужой, продолжал Лир. — Аксары тоже, сказав, однако, что «время на то и создано Арием, чтобы никто не имел право его укрощать». Сварг, Крейн и Тиамат, представитель тифонцев, идею поддержали. Уж не знаю точно, кто из них изначально ее предложил. Но у тифонцев было условие: если они внесут свой вклад в дело, то в обмен хотят обустроиться на поверхности.

— Зачем им помощь? — нахмурила брови Аня.

Лир покосился на нее. Она и правда не понимает?

— Землянка, представь, если завтра на Землю выйдут какие-нибудь сказочные хоббиты из пещеры и заявят, что им по праву принадлежит планета? Что они тоже хотят жить среди людей, как ты отреагируешь?

— Хоббиты живут в норах, а не в пещерах.

— Да какая, к черту, разница! Пусть будут эльфы или гномы, или кто там у вас еще бывает! Непонимание всегда вызывает конфронтацию, агрессию и страх, Ластер. Пойми, что люди бы развязали войну, только бы защититься от того, чего вовсе не понимают!

«Ты начал игру, Хэллхейт».

Сердце Лира билось, как бешенное, отдаваясь болью в висках. Наверняка, Аня с Никком уже это почувствовали.

— Эксперименты проводили у нас, в Храдэи, — добавил он, снова понизив голос до нормы. — Все было засекречено, так что я не знаю подробностей, но знаю самое главное, — сглотнул. — Однажды все пошло не так, как задумывалось. Одна тифонка…

— УрМайя, — произнесла Даф пугающе спокойным голосом. Уже обо всем догадалась?

— Да, она начала вести себя странно. Нести чушь о том, что мы разбудили каких-то богов, что если продолжим исследования, то узнаем что-то запретное, нарушим законы природы, и нас покарают. Она сказала, что единственный способ все остановить — это найти этих самых богов и с ними договориться, — из груди Лира вырвался нервный смешок. Как давно все это было, как глупо казалось… — УрМайя походила на сумасшедшую, могла кричать в одну минуту, а в следующую рыдать и извиняться, клянясь, что не помнит того, что сказала. А потом сбежала… На Землю.

«Интересно, кто больший убийца, Лир? Хэллхейт или Мунвард? Чисто из любопытства, ты когда-нибудь считал, сколько невинных жизней отнял каждый из них?»

Лир закрыл глаза, выдохнул. Легче не стало, укоризненный голос Смерона не умолкал.

— Что? — тон Никка прозвучал так, будто он вспомнил что-то. — На Землю?

— Да, братишка, прости, но ты не был первым, кто открыл портал. И тот цифровой свиток, что ты умыкнул со стола старейшин, лежал там именно потому, что его изъяли у УрМайи. Она его написала. Написала сложнейшую программу, выдумала координаты Земли, как нечего делать, понимаете?

— Но что она делала на Земле? — подала голос Аня.

— Искала своих богов, искала «Книгу Судеб», которая якобы должна была ее к этим богам привести. И так случилось, что задержать ее отправили именно нас четверых: меня, Теллериндис, Кллисса и Ирна. Мы выслеживали ее несколько месяцев и наконец нашли в Китае, в Чун…

— Чунцине, — эхом отозвался Никк.

Лир замер.

— Откуда ты знаешь?

— Портал выкинул меня туда же впервые.

— А-а, что ж… логично. — «Никк ничего не знает, — успокоил он себя мысленно. — Пока». — И продолжил вслух: — Портал отправил тебя туда, где она не закончила свое дело.

— Да, УрМайя нашла меня, — подтвердила терпеливо слушавшая все это время Ева. — Узнала как-то о моей работе. Она и отдала мне ту самую карту к «Книге Судеб», и сказала, что там, где книга, будут и Лăры.

— Что за ересь, — засмеялась Даф, но смех у нее получился совсем не веселый. — Книга до сих пор у нас, и никто за ней не являлся, верно?

Аня с Никком как-то странно переглянулись.

— А еще у УрМайи был ключ, — добавила Ева.

— Да, ключ от города инков, который я вовремя успел у нее забрать, — вспомнил Лир, — и с которого гораздо позже сделал копию, подкинув в посылке Ане. Когда же мы вернулись на Да’Арию, УрМайя опять рыдала и клялась, что ничего не помнит. Расспрашивать ее было бесполезно.

— И где же она сейчас? — осторожно уточнила Аня.

«…кто больший убийца, Лир?»

— Сейчас… — Лир подошел к окну. Кроны деревьев снаружи качались от ветра, но свежесть не проникала в дом. «Какой же детский вопрос, землянка». — Я упустил самое главное. Когда УрМайя вспоминала о своей «миссии», странные вещи творились не только с ней, но и с другими вокруг нее. Люди начинали делать то, чего она желала.

— Как Хораун и Смерон? — прошептала Даф.

Лир нехотя вспомнил, как тогда, на Земле, когда они поймали УрМайю, та, пытаясь сбежать, и взглядом — одним лишь взглядом! — чуть не погубила Телл, приказав Ирну остановить даитьянку во что бы то ни стало. И стеклянный взгляд Ирна в тот день… Равнодушный, холодный, мертвый. Как клинок, который он занес над головой Телл и который Элеутерей успел остановить в последний момент.

Никто не в праве иметь столько власти над другими.

— Да, Даф, как Хораун и Смерон. И мы решили проблему, как могли.

— То есть?

— Избавились от нее.

— Вы ее убили, — поправила Ева.

Самое ужасное, что Лир понимал, что тогда поступил неправильно. Никто не в праве и распоряжаться чужой жизнью, как распорядился тогда он. Но ведь иного выхода не было, верно? Иногда благо есть не что иное, как наименьшее из зол.

— Это должно было выглядеть как несчастный случай, — попытался оправдаться Лир. — Будто кто-то из сотрудников, сбитый с толку ее «чарами» нажал не ту кнопку или приготовил к работе не те реактивы…

— Так институт взорвался не случайно? — краем глаза Лир заметил взгляд Никка. Тот смотрел на фомора, надеялся найти в лице Хэллхейта малейшую подсказку, что все не так поняли.

Лир отказался встречать устремленный на него взгляд.

— Жертва, на которую нам пришлось пойти, Никк.

Брат Даф изменился в лице. Он уставился на Лира так, словно видел впервые, словно перед ним за обеденный стол посадили убийцу и попросили назвать своим другом. Что ж… Не так уж велика разница.

— Погибли тысячи даитьян, Лир! — закричал вдруг Никк, подскочив на ноги. — Наши люди! Твои люди! Знакомые, друзья… Как ты мог? Погибли!

Нет, все-таки самое ужасное, что Лир понимал, что тогда поступил неправильно лишь рассудком.