Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он пришел в квартиру, открыв ее запасным ключом, взятым у консьержки, Петра там не было, его вещей тоже. Андрей прошел в комнату, увидел, что со стены была снята полка. «Все-таки не выдержал саморез», — подумал Андрей и полез в кладовку за дрелью. Когда искал дрель, заметил, что вещи лежат не совсем в том виде, в котором он их оставил в последний раз. Его взгляд упал на ящик внизу. Крышка ящика была надета не правильно, это Андрей точно знал, так как на правом углу крышки был наклеен белый стикер. Он же всегда надевал крышку так, чтобы стикер был в левом верхнем углу. Сейчас крышка была в неверном положении: стикер был в правом нижнем углу. Андрей открыл ящик: все коробки в нем были перепутаны.
— Черт, — выругался Андрей, — он видел это.
А потом добавил:
— Да по фиг! Пусть думает, что хочет. Мне надоело делать вид, что я хороший парень. Я такой, какой есть.
Закрыв кладовку и так и не найдя дрели, Андрей стал собирать дорожную сумку, куда он кинул только самое необходимое: сменные джинсы, спортивный костюм, пару футболок, трусы, носки. В боковой карман сумки бросил мыло, зубную щетку, пасту, паспорт, военный билет.
Закрыл дверь, вышел из подъезда, выбросил связку ключей в мусорный бак. Позвонил Элеоноре. Трубку она не брала, и он поехал к ней без предупреждения.
Андрей позвонил в дверь квартиры Эллочки. Ему никто не открыл, он позвонил еще раз и еще. Прислушался, за дверью ни звука. Но он знал, что Эллочка была там — когда подходил к квартире, слышал звуки тяжелой музыки изнутри. Но сейчас стояла тишина. Он барабанил в дверь:
— Эллочка, открой я знаю, что ты там.
Дверь была наглухо закрыта. Пришло сообщение в Telegram:
— Уходи. Я не хочу тебя видеть.
Он написал в ответ:
— Я все объясню. Теперь все будет по-другому.
Подождал пять минут в надежде, что она его пустит. Но дверь не открывали. Он смотрел в экран телефона, как в пустоту, боясь ее и одновременно ожидая чего-то, что изменит ситуацию. За дверью была тишина. Сообщений Элеонора больше не присылала. Он еще раз набрал ее, но звонок срывался. Видимо, она отправила его в черный список.
Он сидел, ждал и листал разные страницы в телефоне. Подключенный VPN замедлял его взаимоотношения с интернетом, выбирать не приходилось. Многие сайты были запрещены и без VPN не открывались. Через разные web-страницы на него посыпалась куча информации, которую он сегодня не просматривал, так как было не до того.
Очередной удар по одному из городов Соседней Страны. Раненые, убитые, пропавшие без вести. Когда же это кончится все? Когда змей нажрется? Сколько еще человеческого мяса и крови ему нужно, чтобы насытиться?
Женщина с внешностью нахохлившейся птицы, та самая, что вела форум, с ехидной улыбочкой: «Стреляли по нацикам».
Андрей листал разные новостные Telegram-каналы: среди убитых трое детей, одна девочка с синдромом Дауна, которая шла с мамой от логопеда.
Девочка лет четырех катит коляску впереди себя, улыбается. Солнечные дети вообще по-особому улыбаются, с большим доверием каждому, кто на них смотрит. Мама, молодая, красивая женщина, идет рядом с ней. Мама, которая не только не сдала этого ребенка в спецучреждение, но радуется каждому дню, проведенному с ним. Девочку убило. Маме оторвало ногу. Это нацики?
И так странно читать: убило, оторвало. Есть конкретные имена и конкретные люди, которые убили и оторвали. Те, кто дал приказ стрелять, и те, кто стрелял. У зла есть имена и лица.
Внутри Андрея начинало подниматься что-то большое и мощное, когда он смотрел на этого ребенка, веселого и жизнерадостного, ребенка, которого уже нет. На маму, жизнь которой теперь изменилась навсегда. Не из-за бомбы. Нет, из-за змея.
Андрей читал дальше.
На федеральных каналах не сказали ни слова об ударах по этому городу Соседней Страны. В итоговых выпусках новостей на главных каналах не было ни одного сюжета об ударах по этому месту, ведущие не упомянули название города и между сюжетами. Были только ролики о подвигах армии Страны и о том, что Страна наносит только «точные удары по тщательно разведанным укрепрайонам».
Большинство СМИ продолжили игнорировать события. А те, кто не игнорировал, во всем обвиняли националистов Соседней Страны.
«Откуда же в такой маленькой стране столько националистов? — думал Андрей. — И если странная армия там уже несколько месяцев, то почему она их никак не уничтожит? Как же удобно, когда есть такое слово «нацики», «националисты», которые убивают, режут, насилуют. Тогда и змея как будто нет. Все смотрят на змея, жрущего людей, все его видят. Но друг другу говорят, что это нацики.
Так просидел он больше часа. Но дверь по-прежнему была закрыта. Ждать было нечего.
Андрей встал, вышел из подъезда, дверь громко захлопнулась. Он пролистал свою телефонную книгу. Остановился на имени «Костя — Портовый Город Соседней Страны». Нажал на изображение телефонной трубки. На той стороне ответили.
— Это Андрей. Скажи, я могу приехать к тебе в гости? Завтра.
На той стороне немного помолчали.
— А ты в курсе, что у нас война?
— Да, именно поэтому и хочу приехать, — ответил Андрей.
* * *
Мама Петра жила в старой части Города, где есть не только витринная Главная Улица, которая как будто кричит: «Посмотрите, как у нас все дорого-богато». Гораздо интересней то, что внутри двориков, за ней: Старая, Первая, Приречная, на которой и находился дом Петра. Ниже Главной улицы и до набережной Реки сконцентрирован настоящий дух города, дух, который впитался в Петра с детства. Дух, который каплю за каплей сносят местные власти, потому что реставрировать домики и дворы денег нет, а земля в центре дорого стоит, поэтому гораздо выгоднее там строить безликие многоэтажки.
Но, пока старый Город ещё полностью не уничтожен, здесь он живет своей жизнью с семечками, домино, общими праздниками и кормушками для птиц.
В этом районе есть что-то от столицы Соседней Страны с её хаотичной застройкой посреди исторических кварталов и цветной рекламой. Что-то от Портового Города с его арками и самодельными домиками, сочетанием лестниц, пристроек-скворечников, балконов и обветшалых львиных морд давно ушедшей доцарской эпохи. С той только разницей, что здесь не водят экскурсии и не шастают туристы. Хотя сейчас
