— Но ты же говорил… — попытался возразить ему удивленный Лиам.

Мидалис быстро поднял руку, велев ему замолчать, хотя сам прекрасно понимал, что Брунхельд устраивает ему проверку, и был не меньше своего друга удивлен переменой в замыслах альпинадорского предводителя.

— Я приведу столько людей, сколько возможно, — ответил Мидалис. — А теперь прошу вас присоединиться к нашему празднику.

Он повернулся и обвел рукой пирующих. Брунхельд вопросительно посмотрел на Андаканавара. Рейнджер кивнул и повел предводителя в самую гущу собравшихся. Солдаты не сводили с них глаз, но оказаться рядом с альпинадорцами отважилось лишь несколько человек. Опасаясь, что гости могут обидеться, Мидалис попросил Лиама усадить своих друзей рядом с Брунхельдом и Андаканаваром.

— Люди боятся сказать им что-то не то, — объяснил ему Лиам. — Ты-то привык обходиться с Брунхельдом и с рейнджером, а наши с ними не знакомы и не уверены, хотят ли вообще знакомиться.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — тут же добавил Лиам, видя, что Мидалис собрался возразить. — Нет, мой господин. Я-то не забыл, как Брунхельд и его воины сражались на этом самом поле и как пришли нам на помощь.

— Тогда сделай так, чтобы наши гости не чувствовали себя чужими, — велел ему Мидалис.

Лиам уже повернулся, чтобы идти к альпинадорцам, как вдруг остановился.

— Похоже, мы не одни так думаем, — сказал он, указывая кивком головы на настоятеля Агронгерра и брата Хейни, приближавшихся к гостям.

Мидалис стремительно направился к ним. Лиам едва поспевал за принцем.

— Приветствую вас, добрый Брунхельд и добрый Андаканавар, — услышал принц слова настоятеля. — Полагаю, вы помните брата Хейни.

Несколько человек, шедших навстречу Мидалису, на мгновение преградили ему дорогу, а шум помешал услышать ответ альпинадорцев. Но принц с облегчением вздохнул, увидев, что монахи и альпинадорцы вполне дружелюбно беседуют.

— Двадцать братьев, — услышал из уст Агронгерра подошедший Мидалис. — Жаль, что не могу послать больше. И еще жаль, что сам не могу отправиться с вами.

— А ты не так уж и стар, — сказал ему Андаканавар.

— Мне скоро семьдесят, — с гордостью ответил настоятель, хлопая себя по животу, опоясанному кушаком его коричневой сутаны.

В ответ на эти слова Андаканавар улыбнулся и подмигнул, давая понять, что ему тоже немало лет, однако он до сих пор способен перебороть любого и здесь, и в своих родных северных краях.

— Нашему настоятелю придется остаться в Сент-Бельфуре, — вступил в разговор брат Хейни. — Мы получили известие, что к нам плывет посланник с юга. Мы ведь потеряли отца-настоятеля.

— Предводителя нашей церкви, — пояснил Агронгерр.

Андаканавар кивнул, но лицо Брунхельда оставалось непроницаемым.

— Думаю, мне велят отправиться на юг, где будут выбирать нового предводителя. Теперь, когда в Вангард пришел мир, мы с братьями хотим помочь вам на севере. Но я не осмелюсь посылать монахов в Альпинадор без вашего разрешения.

— Мы помогли вам, вы поможете нам, — подытожил Брунхельд, прервав Агронгерра, который, судя по всему, был готов начать очередную дипломатическую тираду. — Все честно и справедливо. Твои братья могут идти с нами. Спасибо тебе.

Принц Мидалис не верил своим ушам. Они с Лиамом присоединились к гостям. Принц дружески похлопал Агронгерра по плечу.

— Братья возьмут с собой камни, — продолжал Агронгерр, — чтобы использовать их против наших общих врагов и для помощи раненым вангардцам. Что касается ваших раненых…

Услышав эти слова, Брунхельд напрягся, а Мидалис затаил дыхание.

— …выбор, разумеется, остается за вами. Если вы захотите воспользоваться нашей целительной магией, достаточно лишь слова.

— Нет, — ответил Брунхельд.

— Как скажешь, — сказал Агронгерр. — Просто я чувствовал бы себя весьма неловко, если бы во имя нашей дружбы не предложил это.

— Ты сделал прекрасное предложение, — сказал ему Андаканавар.

— Будешь следить за братьями, — обратился к Мидалису Брунхельд.

— Их возглавит брат Хейни, — стал объяснять Агронгерр, но альпинадорский предводитель оставил его слова без внимания.

— Мы рады видеть их как союзников против наших общих врагов, — продолжал Брунхельд. — Но не как…

Он наклонился к Андаканавару и что-то сказал на своем языке.

— Не как миссионеров, — быстро перевел рейнджер.

— Разумеется, — с поклоном ответил настоятель Агронгерр. — Известите нас, когда вы намерены отправиться в путь, — сказал он, обращаясь к Мидалису. — Братья подготовятся.

Снова поклонившись альпинадорцам, настоятель вместе с братом Хейни удалились.

— Нам тоже пора возвращаться к своим, — сказал Андаканавар. — Ждем вас завтра вечером.

— И еще, принц Мидалис, — добавил он, лукаво взглянув на принца. — Назначь себе помощника, чтобы командовать солдатами. Если повезет, наше путешествие окажется успешным вдвойне. Ведь никогда толком не знаешь, когда Косматый Дух одержит победу.

Услышав последнюю фразу, Мидалис улыбнулся, но почувствовал, что Лиам вздрогнул. Скорее всего, ночью его друг будет настойчиво отговаривать принца от кровного братания.

— Вы слишком глупо и неосмотрительно выбираете себе союзников! — заявил настоятелю Браумину разъяренный герцог Калас.

— Выбираю? — удивленно повторил за ним Браумин.

Впрочем, рассерженному герцогу трудно было себе представить, насколько монах разделяет его мнение.

— Епископа Де’Уннеро никто не ждет в нашем городе, — продолжал Калас.

— И в церкви тоже, — еле слышно ответил Браумин. Настоятель никак не думал, что столкнется с герцогом здесь, на городском рынке.

— Люди помнят Алоизия Крампа, — гремел герцог. — Да и как забыть это жуткое зрелище, когда невинного человека заживо сожгли с помощью вашей богоугодной магии? Жители Палмариса помнят, какие злодеяния чинил Де’Уннеро! А теперь вы по собственному недомыслию осмеливаетесь утверждать, что злодей снова с вами? Неужели маша церковь настолько презирает народ?

Настоятель Браумин стерпел оскорбление. Он понимал, что публичный скандал Каласу только на руку. Разногласия с герцогом не прекращались с того момента, как Браумин стал настоятелем, а Калас — бароном. Но зачем Каласу именно сейчас понадобилось затевать разговор о Де’Уннеро? Впрочем, ответ напрашивался сам собой: герцогу нужно прилюдно обвинить Браумина в укрывательстве бывшего епископа. Браумин изо всех сил старался сохранить в тайне возвращение Де’Уннеро, однако слухи все же просочились за стены монастыря. Настоятель убедительно просил бывшего епископа ничем не выдавать своего присутствия, и тот, понимая обоснованность просьб, так себя и вел.