Я сделал лишь один шаг. В тот же миг на свету возник ещё один персонаж - в долгой, почти до колен, кольчуге и яйцевидном шлеме - вероятно, личный охранник Аэция. Аттила не стал замечать его.

- Подойди, Николаос, - дружески, с намёком, велел он мне.

Я повиновался. Аэций смотрел на меня с величественным недоверием. Вот каким я увидел его в эти мгновения в свете Гермесова факела: большая бледная голова, немного угловатая... круглые, серые глаза, слегка студенистые, как у всех властных стариков... да, он был почти старик, костистый и мощный, с гладкой и бескровной патрицианской кожей... В нём было много рыхлой, увядающей породы, широты лба, седой с перцем патрицианской курчавости... и очень гладкой, стеариновой выбритости пергаментных щёк.

- Каков? Что скажешь? - с гордостью, не понятой мною в тот миг, сказал Аттила.

- Это он? Тот самый гипербореец? Посланник богов? - В тоне Аэция было много разного: скепсис, некий намёк на неуместность экспоната... наконец, почтение к его владельцу. - Мне рассказывали.

- Слышишь, гипербореец? - подмигнул мне Аттила. - Молва идёт. Пользуйся... Брат мой Аэций, согласись, в этом есть доля правды.

- Да... Он не похож ни на кого, - согласно, но без любопытства кивнул Аэций.

- Он верно предсказал место и час нашей встречи. Ещё два года назад.

Аэций чуть нахмурил брови и перевёл взгляд с меня на Аттилу.

- И к тому же он испепелил в одно мгновение двух моих воинов, - с той необыкновенной гордостью добавил мне веса Аттила. - От них ничего не осталось. Кроме зубов. Проверь, брат мой. Подобного фокуса ты ещё не видел. Ручаюсь.

Аэций глянул на своего телохранителя, и у меня хлюпнуло в коленках.

- Осмелюсь... - просипел я. - Этого не стоит делать здесь, сейчас. Может загореться шатёр.

- И это верно, - на моё счастье, сразу согласился Аттила. - От него и такое случалось.

- У меня слишком мало своих людей в этом захолустье, - усмехнувшись, сказал Аэций. - Брат мой, скажи по-братски, к чему он здесь? Темноты осталось ненадолго, и у нас есть о чем поговорить.

- Брат мой Аэций, неужели ты не прозрел, зачем он послан к нам, ко мне и к тебе? - удивился Аттила.

Полагаю, у меня с Аэцием возникло одинаковое выражение на лицах.

Аэций помолчал и неторопливым тяжелым жестом пригласил рассаживаться. Я, наконец, догадался, кто гость в этом шатре, а кто хозяин. Мы опустились на тюфяки. Между нами возник кувшин подогретого, с парком, вина, сладости, похожие на рахат-лукум... Аэций протянул большую руку и разлил сам - Аттиле, себе и напоследок гиперборейцу.

- Брат мой Аэций, - глубоко и довольно вздохнул Аттила. - Твоим коням и тебе - сила!

Аэций отхлебнул первым.

- Лёгкое вино, - оценил Аттила и спросил: - Чьё?

- Моё. С моих галльских виноградников, - ответил Аэций.

- Эта земля нашей встречи ещё не твоя? - поинтересовался Аттила.

- Вожак готов, Теодорих, запросил дорого.

- О нём речь впереди...

Аэций не стал кивать - опустил на миг веки.

- Брат Аттила, у тебя появилась цель удивить меня? - без недоумения, вкрадчиво вопросил он.

- Какие у нас цели?! - словно бы изумился царь гуннов. - Цели над нами, а здесь, внизу, - только средства к их достижению. Это твои слова... Ты говорил их пятнадцать лет назад, в Бургундии. Так умно говорят только римляне. А эллины - еще умнее... Я помню. А ты, брат?

На этот раз Аэций кивнул.

- Вот кто, - левой кистью Аттила указал на меня, - подтвердит твои слова... Ведь тебе о нём доносили. Ты хотел узнать о нём больше. Ты посылал людей - узнать больше. Я не ошибаюсь.

- Да, бывают слухи, отгоняющие скуку, - признался римлянин.

- Он сказал мне день смерти. Сказал точно, как мог подумать только я сам. Мои колдуны врут мне, я их по шерсти глажу... Вот этот чужак скажет тебе, как мне... Ты поймёшь, брат мой Аэций, что мы остались вдвоём. Одни... и последний раз поднять седло... вот зачем он нам. Правда в моих словах, гипербореец?

Он сделал ударение на слове "моих".

- Вижу, что истинным прорицателем снова быть не мне, - решил я на всякий случай смягчить обстоятельства.

- Не ползай, как муха в меду, - рыкнул Аттила. - Твоё слово. Скажи.

- Правда будет нелегка, базилевс... - предупредил я.

- Не для меня теперь. - Аттила торжествующе улыбнулся римлянину.

- Скажи, посланник богов, скажи, - кивнул Аэций.

"Доставь удовольствие своему свирепому господину", - услышал я в словах Аэция.

- Мне уже за пятьдесят, - вздохнув, добавил Аэций для смелости - то ли для своей, то ли для моей. - Мне довольно. Если ты подаришь мне ещё пару дней, буду рад.

Аттила коротко и очень сухо, с треском, рассмеялся:

- Мы тут все трое - лучшие в мире прорицатели... Может быть, в тебе, Николаос, скрывается от гнева богов сам властитель гиперборейцев?

Искушение нарастало с каждым мгновением, с каждым ударом сердца.

- Эта загадка давно мучает меня, - ответил я. - Кто же от кого прячется...

Аттила рассмеялся так же. С треском раскалённой головешки.

- Мой брат Аэций ждёт твоего подарка.

- У игемона Аэция, - услышал я свой, глухой провидческий глас со стороны, изрекавший на эллинском, - на год больше, чем у тебя, базилевс.

Лицо Аттилы окаменело, у Аэция же - засветилось каким-то бледным и хладным огнём.

- Хорошо сказал, гипербореец, - с бесчувственной медлительностью проговорила голова Аттилы и повернулась на неподвижном теле к Аэцию. - У тебя впереди долгая жизнь, брат мой...

- Сегодня не время для мелких огорчений, - усмехнулся Аэций.

Аттила ткнул в меня перстом, рука его застыла в воздухе.

- Три года... - войдя в роль, охвачен ею, обронил я. - Как только наступит осень...

Аттила убрал руку. Два титана пристально смотрели друг на друга.

- Я люблю осень, - сказал Аэций. - И не