– В некотором смысле, – согласился Вотан, – хотя я бы никогда ничего такого не сделал.

– Вы к тому же много критиковали движение #ПомнимИх и “феминизацию” истории, которой занималась Крессида Бейнз, правильно?

– Да, черт бы драл. Эта дура, баба эта, утверждала, что герои были предателями, а предатели – героями, а еще она сказала, что Альфред Великий был бабой.

– Вообще-то она такого не говорила, – произнес Мэтлок. – Я сам член “Военного ремесла”, и та новость была фальшивкой.

– Ха! Это они хотят, чтоб мы в это верили.

Мэтлок арестовал Вотана Оркобоя – улики были практически исчерпывающими.

Когда новость стала достоянием общественности, общественность возликовала. Никто не сомневался, что Мэтлок поймал кого надо.

Да вот только у самого Мэтлока сомнения остались.

Ему нужно больше, чем выроненный бумажник и несколько озлобленных твитов, чтобы поверить, что этот чудной, ненормальный коротышка хоть как-то тянет на убийцу. И уж тем более на убийцу, способного уложить одним ударом и не оставить никаких следов, кроме удачно подброшенного бумажника.

Том и Билл согласились встретиться с Кэсси Триндер из чистой любезности. И из кое-какого искреннего сочувствия – сколько уж его можно подпустить в алмазно-твердом мире британского кинодела, где все прикидывались такими же суровыми, как американцы. Какая жалость, что великий прорыв бедолаги Кэсси вот так сорвался. В свое время они ужасно расстроились. Ух как трудно звонить человеку с этим. Впрочем, это же шоубиз.

Ни Том, ни Билл в глаза ее не видели почти пять лет, и, признаться, она изменилась. Двадцать пять для актрисы – не то чтобы старость, но это и не двадцать, и уж точно не восемнадцать. Особенно если ты не знаменита. Если девушка уже знаменита, тогда, боже ты мой, двадцать пять – совсем не старость. Такая сгодится на романтическую героиню и в тридцать, и даже в тридцать пять. Но если хочешь быть женщиной в кинобизнесе, к двадцати пяти нужно успеть прославиться, а Кэсси Триндер упустила свой шанс на славу не один год назад. Ничего личного. Просто факт.

И к тому же у нее сделался этот ужасный лос-анджелесский вид. Особое качество аморфности, какое заводится у них у всех после года-двух в Ла-Ла-Аду. Одни и те же белокурые локоны, одинаковые бронзовые лица, на которых сапфирами сверкают подозрительно голубейшие глаза. Чтобы обрести этот лос-анджелесский кастинговый вид, ничего особенного с собой вытворять не нужно (кроме зубов – зубы приходилось делать всем), он словно бы сам пропитывал человека. Такое лицо прирастало после того, как сто раз пройдешь прослушивание на одну и ту же роль (миленькой блондиночки). Лицо, означавшее, что абсолютный потолок для тебя – “мыло” в дневной программе, за что ты, если бы понадобилось, убила б собственную мать.

Какая жалость. А в восемнадцать она была сильной претенденткой. Самобытной, обаятельной. Зубки хорошие, пусть и не идеальные. Свежая, остроумная. Прикольная. Такие вот британки нравятся американцам. Благодаря как раз такому виду восемнадцатилетняя Петруша Маллигатани недавно получила роль в дешевой подделке “Игры престолов”, а теперь – и роль принцессы Елизаветы в “Королевском чулане”.

Они сидели в просторной переговорной “Мы с вами ланчуем”. На всех стенах висели обрамленные афиши былых триумфов. Галерея, посвященная Колину Фёрту, – и Гэри Олдмен, ради некоторой остроты. Стол – громадный блестящий овал. Том и Билл сидели во главе, Кэсси – на другом конце, а между ними размещалась Оливия Живанши, главная продюсерша “Мы с вами ланчуем”. В такие дни на всех встречах с шаткими талантами должна присутствовать женщина. Это политика крепкой компании. Тома и Билла на таком не подловишь, уж будьте уверены.

– Как прекрасно с вами увидеться, Кэсси, – сказал Том. – Выглядите замечательно. Как Эл-Эй? Хорошо? Отлично. Вы знакомы с Оливией? Да? Она с нами не сотрудничала, когда вы… когда… Ну в общем. Она прекрасная, замечательная. В общем, очень, очень рады встрече. Как поживаете?

– Ага, как вы? – подхватил Билл. – Выглядите прекрасно. Эл-Эй вам к лицу.

– Я приехала за своей ролью, – сказала Кэсси.

Они более-менее такого ожидали.

О том, что “Королевский чулан” перезапускают, раззвонили на всех углах, и, конечно, имя Кэсси мелькало во многих статьях. Петрушу Маллигатани в роли принцессы Елизаветы тоже объявили, но имя Кэсси по-прежнему всплывало первым в Гугле – из-за мощной прессы, какую собрал каннский запуск фильма в прежней версии, связанной с Вайнштейном. Вот почему Том и Билл догадывались, что связь ее имени с “Мы с вами ланчуем” и привела ее обратно к ним на порог: Кэсси надеялась получить работу. Но они всерьез не подозревали, что ей не хватит здравого смысла не лезть за своей старой ролью. Ей двадцать, бля, пять. И она не знаменита.

– За своей ролью, Кэсси? – переспросила Оливия Живанши, прежде чем успели ответить Том и Билл. Ясно, что будет куда проще, если эту нелегкую беседу поведет она. Мальчики слишком миндальничают.

– Принцессы Елизаветы в “Королевском чулане”, – спокойно ответила Кэсси. – Это моя роль. Объявлено в Каннах. Том и Билл присутствовали.

Том и Билл смотрели куда угодно, только не на Кэсси. Потолочные панели внезапно сделались завораживающими.

Оливия же смотрела прямо на Кэсси.

– Эта роль у Петруши Маллигатани, – проговорила Оливия, – о чем вы, я уверена, в курсе.

– Ну, я хочу вернуть ее себе, – ответила Кэсси. – У меня есть договор.

– Нет, нету. – Это заговорил Том. Его всерьез воротило от этой беседы, и он желал ее завершить. – У вас был договор, Кэсси, но те съемки отменили. Мне жаль, очень жаль, но вот так обстоят дела. Вы вольны обсудить это с юристом, но уверяю вас: отмена съемок сняла с “Мы с вами ланчуем” любые обязательства.

– Может, горничной возьмем? – в отчаянии спросил Билл. – Разве не получится пару строк для Кэсси подобрать?

Оливия тут же его заткнула. Возможно, погодя что-нибудь этой девушке и найдется, но сейчас не время давать слабину.

– Роли с текстом – тема для обсуждения с помощником режиссера по кастингу, Билл, – быстро произнесла она, – если мисс Триндер желает обратиться к нашей команде по подбору актеров…

– Меня призвали в гостиничную спальню к Харви Вайнштейну, когда он был вашим партнером по производству “Королевского чулана”, – очень громко сказала Кэсси. – Он обещал мне роль принцессы Елизаветы, если я сделаю то, что он от меня хотел, и я это сделала. Таков был договор, устный договор – а юридически устный договор обязывает, а потому, если вы не дадите мне эту роль, я намерена с вами судиться.

Том и Билл изумились сверх всякой меры и, честно сказать, остолбенели, а потому ответить не смогли. Бедная девочка спятила.

– Кэсси, – произнесла Оливия, – вам угрожали?