– И это не все, дорогая моя, – перебил я ее. – Моя сотрудница успела сделать копию настоящего письма Веры Шаповаловой. И эта копия у меня сейчас в руках. Надеюсь, вы хорошо знаете, о чем там написано?

– Это бред сумасшедшей девчонки! – крикнула учительница.

– Степень и причину ее сумасшествия теперь будут определять врачи, – заверил я. – Потому что я немедленно отправлю это письмо вместе с ампулой экспертам-наркологам, и они, наконец, поймут, от чего надо лечить девочку. Надеюсь, они скоро приведут ее в чувство, и она сможет дать показания.

– Урод! – дрожащим голосом произнесла Ольга Андреевна. – Жаль, я не столкнула тебя в море, когда ты шел по набережной! Я следила за тобой, и меня просто подмывало утопить тебя! Но пожалела проныру!

Затем раздались короткие гудки. Она бросила трубку. Я глянул в зеркало. Неужели, я в самом деле урод?

– Ты думаешь, это вынудит ее во всем признаться? – скептически произнесла Ирэн.

Я пожал плечами.

– Больше я ничего не могу сделать, чтобы расколоть этот орешек.

– А если она будет продолжать упираться и валить все на Белоносова?

– М-да, – пробормотал я. – На Белоносова теперь можно свалить все, что угодно.

– Почему все, что угодно?

– А где он, этот Белоносов? Аа-у-у! Пропал без вести где-то на Побережье. Может быть, он уже тоже мертв.

– С чего ты взял?

– Почему-то мне кажется, что Белоносов попал в мясорубку наркомафии, у которой начался очередной передел сфер влияния. Если даже опытных курьеров расстреляли и сожгли вместе с машиной, то какого-то жалкого учителя физкультуры убрать было совсем не трудно.

– Не убедительно, – скривилась Ирэн, глядя на машины скорой помощи, отъезжающие от дома Белоносова.

– Да, может, я ошибаюсь, – вслух размышлял я. – Вполне возможно, что Белоносов пронюхал, что Рябцев готов сдать его с потрохами, и просто подался в бега. Ты знаешь, с деньгами, которыми он ворочал, можно бегать долго и даже с комфортом.

– Разве у него были большие деньги? – удивилась Ирэн.

Меня удивило ее удивление. Сама подсунула мне его чек из “Жемчуга”, и еще удивляется!

– Голубушка, напоминаю: только на прошлой неделе он купил алмазов и сапфиров почти на пять тысяч баксов.

Ирэн глянула на меня широко раскрытыми глазами.

– Так чек, значит, принадлежал Белоносову??

Кажется, мы оба что-то не понимали.

– А кому ж еще! Я же взял его в твоей келье! Я думал, что ты в курсе, чей это чек!

– Ни в каком я не в курсе! – обиделась на мой резкий тон Ирэн. – Я подобрала его на обочине дороги, где разбился Лешка. Еще удивилась – откуда у Лешки такие бабки? Потом подумала: может, его в качестве вещдока прихватил с собой Лешка? И нарочно положила этот чек на зеркало, чтобы ты взял его и проверил, кому он принадлежит.

Что-то нехорошо мне стало. Я смотрел на центральную улицу, по которой с воем пронеслось несколько милицейских машин. Наверное, это следственная группа, и бравый Сергеич в ее составе. Сейчас будет звонить мне на мобильный, требовать отчет. А какой тут может быть отчет, если в голове вдруг все перевернулось вверх дном!

– Что с тобой? – спросила Ирэн, с подозрением глядя на меня.

– А был ли этот чек вещественным доказательством? – бормотал я. – А если его обронил сам владелец? То есть, я имею ввиду, что этот чек выпал из кармана того, кому он принадлежал…

– Что ты хочешь этим сказать? – прошептала Ирэн, заметно бледнея.

По-моему, у нее в голове тоже все начало переворачиваться.

– Я хочу сказать, что вместе с Лешкой, в одной машине, мог ехать и Белоносов.

– Но где же тогда труп Белоносова? – одними губами произнесла Ирэн.

Мы смотрели друг на друга, как два охлажденных цыпленка в витрине универсама.

– Ты хочешь сказать, что Белоносов после аварии выжил? – выжимала из меня что-либо внятное Ирэн.

– Я хочу сказать… Нет, я хочу тебя спросить: ты ездила на опознание Лешки?

Ирэн смотрела на меня такими глазами, будто я намеревался убить ее в случае отрицательного ответа.

– Нет…

– И я не ездил.

– Но труп опознал Сергеич!

– Сергеич видел Лешку всего два раза в жизни! – крикнул я и крепко схватил Ирэн за руку. – И ты думаешь, он с уверенностью опознал труп, у которого было сильно деформировано лицо?

– А что ты на меня кричишь?! – тоже закричала Ирэн. – Я что, в чем-то виновата?

– Да! Виновата! Виновата! Уж если ты взялась за расследование убийства, то обязана сначала убедиться в том, что убитый убит!

Я повернулся и схватил за лямки сумку, которая лежала на заднем сидении. Вытряхнул все Лешкины вещи себе на колени: диктофон без кассеты, часы с разорванным браслетом, электробритву, мобильный телефон в футляре.

Разбитый вдребезги мобильник я поднес к лицу, словно гадюку. Раскрыл молнию футляра и вытряхнул на юбку Ирэн сломанные детали. Перебрал руками кусочки корпуса, обломки дисплея, раздавленную батарею, пластинки микросхем… Кодовой карты не было.

Ирэн не понимала, что со мной происходит, но чувствовала, что происходит нечто ужасное. Я поднял на нее тяжелый, как труп слона, взгляд.

– Ты помнишь его номер?

– Кого? – переспросила Ирэн, готовясь заплакать.

– Лешки. Ты помнишь номер мобильного телефона Лешки?

– Шестьсот пять, пять пять, девяносто.

Наверное, она решила, что я свихнулся. Я стал набирать номер. Мой палец несколько раз промазал, и мне пришлось начинать сначала.

Потом пошли гудки. Один, второй, третий, четвертый, пятый… Я поднес трубку к уху, как ствол пистолета сорок пятого калибра.

Гудки прекратились. Абонент включил свою трубку. Я слышал дыхание. Или это был шум моря?

– Здравствуй, Леша, – едва ворочая одеревеневшим языком, произнес я.

– Привет, Кирилл! – ответил Лешка. – Поздравляю. Значит, ты обо всем догадался?

Глава двадцать третья. Дюдики хреновы

Ирэн прижалась к моему мобильнику с внешней стороны и перестала дышать. Глядя на нас со