Питер. – Она зябко поежилась. – Как бы то ни было, ты уговорил ее впустить меня. Премного тебе благодарна. А теперь мы устроим на лужайке детский смех.

И Молли ушла – даже, несмотря на боль в ноге, почти убежала – из детства Ривьеры. Она вынула игольник, отщелкнула его магазин, сунула в карман и заменила другим. Зацепила пальцем ворот мимикрирующего комбинезона и одним движением, словно гнилой шелк, раскроила жесткий поликарбон до самой промежности. Затем высвободила руки и ноги; падая на пол, лохмотья сливались с темным искусственным песком.

Только теперь Кейс услышал музыку. Музыку, совершенно ему незнакомую, – рояль, духовые, и никаких других инструментов.

Вход в мир 3-Джейн не закрывался дверью. В стене туннеля открывалась пятиметровая брешь, и неровные ступеньки широким полукругом плавно вели вниз. Голубой полумрак, мелькание теней, музыка.

На верхней ступеньке Молли остановилась. В правой ладони – ребристая рукоятка.

– Кейс.

Она поднесла левую ладонь к лицу, улыбнулась, чуть тронула ее влажным кончиком языка. Симстим-поцелуй.

– Пора.

Теперь в левой ее ладони очутилось что-то маленькое и тяжелое; положив большой палец на крошечный рычажок, Молли двинулась вниз.

18

Ну еще бы чуть-чуть. Все было сделано почти верно. Почти. Входила она правильно, хорошо. Хватка. Чтобы почувствовать хватку коллеги-ковбоя, Кейсу было достаточно взглянуть, как сидит тот за декой, как бегают пальцы по клавиатуре, – вот и у Молли чувствовалась та же отточенность каждого движения. И она собралась перед входом – собралась, несмотря на мучительную боль в ноге, вошла в логово 3-Джейн как к себе домой, правда с оружием в руке. И держала она это самое оружие с заученной небрежностью какого-нибудь бретера времен регентства – локоть на бедре, ствол слегка покачивается из стороны в сторону.

Типичнейшее представление, нечто вроде солянки из сотен мордобойных фильмов – дешевки, на которой вырос Кейс и, видимо, она сама. Он мгновенно почувствовал, что сейчас, в эти секунды, Молли – квинтэссенция всех крутых киногероев: и Сони Мао из старых боевиков, и Микки Тибы и так далее, вплоть до Клинта Иствуда и Брюса Ли.

Царство леди 3-Джейн Мари-Франс Тессье-Эшпул прилегало к внутренней поверхности корпуса виллы, она буквально вырубила его, недрогнувшей рукой посносив перегородки наследственных лабиринтов. Получилась одна комната, настолько огромная, что края ее терялись за инверсным горизонтом, где-то там, где плавно загибающийся вверх пол прятался за краем потолка. Потолок этот, низкий и неровный, был облицован той же имитацией камня, что и стены коридора. Повсюду виднелись зазубренные, по пояс высотой остатки каменного лабиринта. В десяти метрах от подножия лестницы располагался бирюзовый прямоугольник бассейна; кроме его подсветки, других ламп в помещении не было – по крайней мере так показалось Кейсу. По потолку плясали, ежесекундно меняясь, пятна голубого света.

Вот у бассейна они и ждали.

Зная, что у Молли чуть ли не сверхъестественная, ускоренная нейрохирургами реакция, Кейс впервые получил наглядную, по симстиму, демонстрацию. Это было, словно смотришь видеозапись, замедленную раза в два, – медленный, осторожный танец, балет, поставленный инстинктом убийства и долгими тренировками. Казалось, она смотрела на всех троих одновременно: на парня, готовящегося к прыжку с высокого трамплина, на девушку, подносящую к губам бокал, на труп Эшпула с доброжелательной улыбкой и черным провалом левой глазницы. На Эшпуле был все тот же коричневый халат. Зубы его сверкали жемчужной белизной.

Парень прыгнул в воду. Стройное загорелое тело, идеальные пропорции. Он не успел еще коснуться воды, как из левой руки Молли вылетела граната. Собственно говоря, Кейс узнал гранату только в тот момент, когда та достигла поверхности воды; шарик мощной взрывчатки, обмотанный десятком метров тонкой хрупкой стальной нити.

Резкий свист игольника – это Молли осыпала лицо и грудь Эшпула дождем разрывных стрел; труп мгновенно исчез, над белой, усеянной черными оспинками спинкой стула взвихрился дым.

В тот самый момент, когда над водой вырос – чтобы тут же обрушиться назад – кружевной свадебный торт, ствол игольника метнулся к 3-Джейн, но ошибка была уже сделана.

Хидэо даже не коснулся Молли. У нее подломилась нога.

Кейс отчаянно заорал.

* * *

– Долго же ты, – сказал Ривьера, обшаривая карманы Молли; кисти ее рук окружала матовая черная сфера величиной с мяч для боулинга. – Я видел нечто подобное в Анкаре, – продолжал Ривьера, вытаскивая все новые и новые предметы. – Тоже бассейн, тоже граната, только там трупов было много. Взрыв был вроде бы и слабенький, но не уцелел никто. Гидравлический удар.

Кейс почувствовал, как Молли на пробу пошевелила пальцами. Казалось, материал шара обладал сопротивлением не большим, чем у темперлона. Невыносимо болела нога. Глаза застилала красная пелена.

– Я бы на твоем месте поостерегся.

Внутренности шара словно слегка отвердели.

– Эту милую игрушку Джейн купила в берлинском секс-шопе. Если ты пошевелишь пальцами достаточно долго, шар попросту их раздавит. Материал вроде того, из которого здесь пол. Какие-то там хитрые молекулы. Тебе что, больно?

Молли застонала.

– Кажется, у тебя повреждена нога.

Добравшись до левого заднего кармана джинсов, пальцы Ривьеры нащупали пакет с наркотиками:

– Ага. Последний привет от Али, и как раз вовремя.

Красная пелена начала закручиваться вихрями.

– Хидэо, – произнес женский голос, – она теряет сознание. Дай ей что-нибудь. И от этого, и от боли. Она весьма впечатляет, не находишь, Питер? А эти очки, это что, у них теперь такая мода?

Прохладные неторопливые руки, хирургическая точность движений. Жалящая боль укола.

– Не знаю, – ответил Ривьера. – Я не был у нее на родине. Они взяли меня в Турции.

– Ну да, Муравейник. У нас там деловые интересы. А однажды мы послали туда Хидэо. Из-за меня, кстати. Я пропустила сюда одного парня, взломщика. А он прихватил с собой семейный терминал. – 3-Джейн рассмеялась. – Я нарочно упростила ему дело. Назло нашим. Хорошенький был он мальчик, этот взломщик. Как там, Хидэо, она приходит в себя? Может быть, добавить?

– Если еще добавить, она умрет, – ответил третий голос.

Кровавая пелена сменилась чернотой, и снова музыка, духовые и рояль. Танцевальная музыка.

КЕЙС:::::

:::ВЫХОДИ

ХВАТИТ:::

По глазам и озабоченно нахмуренному лбу Мэлкома плясали послеобразы зеленоватых букв. Кейс снял дерматроды.

– Ты недавно кричал.

– Молли, – сказал Кейс, чувствуя сухость в горле. – Ей больно.

Он взял из кармана противоперегрузочной сетки плоскую белую бутылочку и выдавил в рот глоток безвкусной воды.

– Не нравится мне все это говно.

Засветился маленький монитор «Крэя». Финн на фоне зарослей хлама.

– Мне тоже не нравится. Возникли трудности.

Мэлком взлетел над головой Кейса, изогнулся и взглянул через его плечо:

– А