Этот сторонник логики, согласно которой с противником необходимо вести войну «на истощение», не жалея собственных сил, навлек на себя неутихающий гнев инженера Айслера.

18 лет спустя Айслер вызвал обрушение той части моста, на которой находился проводивший инспекцию отставной майор фон Фредерсдорфф, теперь уже старший советник строительного ведомства. Его не волновали последствия, главное было удовлетворить свою жажду мести — если не всем, кто нес ответственность за Верден, то по крайней мере одному характерному представителю отжившего образа мысли. Из тюрьмы, где Айслер сидел за халатность, повлекшую гибель людей, его вызволил в 1942 году Фриц Заур из штаба егерских частей министерства вооружения и боеприпасов. Еще в 1945 году инженеру Айслеру удалось выследить парализованного фон Фредерсдорффа в принадлежавшем ему домике в Швабских Альпах. При обрушении моста, за которое Айслеру пришлось ответить, погибло двенадцать рабочих, фон Фредерсдорфф же отделался повреждением позвоночника. Сидя в кресле-каталке, фон Фредерсдорфф писал книгу. На этот раз Айслер, приехавший на военной машине в сопровождении двух иностранных рабочих, опрокинул кресло и выволок фон Фредерсдорффа — не узнавшего в обуреваемом жаждой мести инженере того прапорщика, которому он «напомнил о воинском долге на перекрестке у Орлемона», — к пруду, в котором и обнаружили парализованного поспешившие ему на помощь. Искусственное дыхание помогло, фон Фредерсдорфф ожил. Инженер Айслер после восстановления правосудия был осужден по этому делу (параграф 211,48 УК) на три года. В 1959 году Айслеру вновь удалось выследить старого фон Фредерсдорффа, который вновь занимался консультированием строительных фирм. Фон Фредерсдорфф сгорел в своем загородном доме во время пожара, устроенного Айслером. Айслер воспитал своих потомков, нескольких сыновей и дочерей, а также двоих внуков в строгом антивоенном духе, при этом он боролся не столько против войны как таковой, сколько против определенного образа мысли, исковеркавшего под Верденом его жизнь, потому что из всех многочисленных желаний ему осталось лишь одно — жажда непременной мести.

Замерзли окна, ветер свирепеет,

Ночное небо глубиной чернеет,

Но только к звездам подниму глаза,

Взгляд застилает быстрая слеза…

2. Месть Ингрид

«Женщина научается ненавидеть по мере того, как разучивается очаровывать». Ингрид Тёпфер познакомилась с Берндом Вольцогеном во время отступления из-под Харькова в 1943 году. В 1946 году они добрались до рейнской индустриальной области. В последующие годы рабочие в основном самостоятельно восстанавливали разрушенные промышленные предприятия и защищали их от демонтажа. Бернд Вольцоген стал председателем совета работников предприятия. Его жена на протяжении нескольких лет безвозмездно осуществляла помощь, благодаря которой он мог все силы отдавать работе на предприятии и в то же время заниматься деятельностью в совете. Когда он приходил домой, он нуждался в отдыхе.

В пятидесятые годы, после введения положения об участии рабочих в управлении предприятиями, Вольцоген был включен в состав правления крупной фирмы. Условия жизни Вольцогена были по совету его новых коллег изменены согласно его статусу рабочего директора: дом, служебная машина. В середине пятидесятых Ингрид утратила всякое влияние на мужа. Ее помощь была ему больше не нужна. Она полагала, что он — по-прежнему ее копилка, в которой собраны ее безвозмездный труд домашней хозяйки и исполнение супружеского долга за прошедшее время, поэтому она попыталась, подавив в себе множество противоречивых чувств, наладить с Вольцогеном деловые отношения. Дороги, по которым шло отступление в 1944-м, послевоенные годы, когда приходилось начинать с нуля, — ее собственная жизнь и жизнь Вольцогена были для нее неразделимы. Попытка установления новых отношений привела в конце концов к тому, что она согласилась, чтобы развод был оформлен как происходящий по обоюдному согласию. Вольцоген женился на более молодой женщине.

Десять лет спустя ненависть Ингрид к Вольцогену созрела. После развода у нее уже не было шансов. В новогоднюю ночь 1966 года она маленьким молоточком слупила лакировку с автомобиля БМВ ее бывшего супруга; машина находилась перед виллой с двумя круглыми окнами, за которыми располагались ванная и два туалета. Автомобиль стоял в снегу, как непокрашенная жестянка. Вольцогену не удалось доказать страховой компании, что речь шла о попытке взлома машины. Мстительность Ингрид не была удовлетворена совершенным. «Не сила, а продолжительность высоких чувств — вот что делает человека возвышенным».

3. Месть за чужое страдание

С 1952 года Ф. Юшке работал на небольшом химическом предприятии Франкфурта. Заводской врач, госпожа Ломанн, замещала коллегу во время отпуска. Она увидела по чертам лица Юшке, что тот «человек конченный». Над городом висела удушающая жара. Холодные воздушные массы на большой высоте прижимали индустриальные выбросы к земле. Город был вынужден существовать словно под парниковым стеклом. Из-за мутных облаков, сквозь которые пробивалось солнце, вредные выбросы были неразличимы.

Врач разрабатывает план: Юшке включают в диспансеризацию следующей недели. Она договаривается по телефону с университетской клиникой. Все обеспечено: обследование желудка, кишечного тракта, кровообращения, все, что осталось от телесного существа Юшке, будет на предстоящей неделе подвергнуто исследованию компетентными врачами. Врач дает Юшке таблетки, чтобы заглушить головные боли и желудочные рези во время выходных. Врач Ломанн: Вы должны принимать таблетки каждые два часа до полудня в воскресенье, затем обязательно прекратить. Иначе это скажется на результатах исследований. Когда я получу результаты диспансеризации, мы составим план лечения. После лечения — отпуск[51].

Юшке в принципе благодарен ей. Уже хотя бы за то, что никто раньше не расспрашивал его так долго и не занимался тем, что осталось от его тела. Однако ему трудно приноровиться к этой ситуации. Она возникла совершенно неожиданно. Он чувствует: ему бы надо поподробнее рассказать о своих физических ощущениях. Это его последний шанс. Однако воспоминания об этом разбиты по годам. Он никак не может с этим справиться, хотя врач не торопит его и разговор идет уже 40 минут, ему никак не удается собрать вместе все, что он может сказать о хорошем и плохом самочувствии. Он в неимоверном напряжении. Врач дает понять, что она готова слушать его и дальше[52].