– А ты, парень, видать, сразу за сладеньким сбегать захотел? Об этом и думать забудь. С этим строго. Женская половина вон за теми воротами, за вторым двором. Во двор нам заходить можно, но дальше – ни-ни. Только я могу заходить и те, кого с собой возьму. Да и то – только если вор заберется и нас главная служанка или евнух кликнут. Если в штанах что зачесалось, у меня увольнение спроси, да к шлюхам в порт беги. А если к господским рабыням тайно проберешься, за это в колодки. А если какую возьмешь, силой ли, по согласию ли, могут и евнухом сделать, учти. Про то в присяге написано.

– Да ну?! – удивился Антон.

– А то. Там же сказано: «Господин и телом, и жизнью слуг своих распорядиться волен». Стало быть, и отрезать тебе кое-что. Так-то. Да ты не тушуйся. Зачем нам тебя оскоплять? Боец, который с бабой ничего не может, он и в драке никчемный. А вот если набедокуришь, то уж извини, будешь до конца жизни господских рабынь пасти да облизываться. – Киун подмигнул и понизил голос. – А вот недавно был случай. Взяли одного варвара. Он думал в казначеи, а ему после подписания штаны спустили да кое-что оттяпали. Хозяину-то евнух был нужен. Хе-хе. Теперь там, на женской половине, обитает, Киморе служит. И все по закону.

– Сурово, – невольно поежился Антон.

– Это верно, – кивнул Киун. – И справедливо. Господин, он наш благодетель. За его счет живем, благодаря ему жизни радуемся. Он наш защитник. Если в городе набедокуришь и согласишься от него наказание принять, то городские власти тебе ничего не сделают. Поэтому господина надо почитать и слушать. А он за это над тобой полную власть имеет. Мы ж не ритеры-одиночки, которые сами за себя отвечают. Мы стаей и верностью вожаку сильны, как волки. Так-то.

«Скорее как псы», – добавил про себя Антон.

– А насчет девок, это ты опоздал, парень, – внезапно продолжил Киун. – Вот было здесь дело недели три назад. В том дворе, что перед женской половиной, девки голые плясали. Господин пожелал к торгам на Велесовом празднике одну рабыню танцам обучить. А ее учительнице не понравилось, что та нагишом плясать стесняется. Ну, ее и еще одну танцовщицу, что из школы благородной Аине, здесь перед нами плясать заставляли. Нам смотреть не запрещали. Напротив, говорили, чтобы мы кричали погромче да над ними насмехались. Чтобы смутить, значит. А девки красивые, ух! Ну, я тебе скажу, дело было.

Сердце у Антона учащенно забилось. Судя по времени, упомянутая рабыня вполне могла оказаться Таней.

– А дальше что?

– Да суками они оказались, – проворчал Киун. – Особенно та, что рабыня. Вначале смущались, а потом… Эх, моя б воля, я б ее за такое плетью отходил.

– А что случилось-то? – не унимался Антон.

– Да как сказать. Удовольствие-то получаешь, когда над девкой куражишься. А когда она над тобой, даже если голая… В общем, чтоб ее на Велесовых торгах какой убивец купил, да до смерти запорол. Ненавижу таких.

– И где она теперь?

– А тебе-то что? Ты ее уж не увидишь. На торги ее сопровождать я тебя не пущу. Для этого лучших людей возьму. Такая рабыня, как драгоценный камень, столько стоит, что тебе за несколько лет не заработать. Там она сейчас живет. Стерегут ее пуще глаза.

– Кто стережет? Твои стражники?

– Во дурак! Я ж сказал, нам туда вход дозволен, только если старшая служанка позовет. И то только пока вора не найдем. С этим строго. Стерегут ее специально нанятые служанки и евнух. Но тебе-то от этого не легче. Не сомневайся, что если попробуешь пролезть туда, скрыться не сможешь. А за ту рабыню хозяин точно не помилует. Точно тебя евнухом сделает. Понял?

– Понял, – сказал Антон и подумал: «Обязательно проникну, сегодня же. А там уж, если даже обнаружат, посмотрим, кто мечом лучше владеет».

– Ну да ладно, нынче я тебе все показал, – хлопнул его по плечу Киун. – Осваивайся. После полудня кликнут на обед. Перед заходом на ужин. Набей себе брюхо и отдыхай. Сегодня в стражу тебя не поставлю. Завтра с утра пойдешь на правый берег, до обеда будешь сторожить склады. Потом до утра свободен. Сходи к шлюхам, если так прижало. А с утра ко мне, сюда. Будем собирать отряд на Кижу. Понял?

– Понял, – кивнул Антон.

– Ну, бывай. – Киун повернулся и пошел в дом.

Антон огляделся. Вокруг него текла обычная жизнь купеческого подворья. Люди спешили по своим делам или праздно слонялись. Но новичком, кажется, никто не интересовался. Антон бросил взгляд в сторону того двора, на который выходила женская половина. Таня, наверняка, была где-то там, и пришло время подумать, как пробраться к ней. В голове Антона созрел нехитрый план: ночью проникнуть на женскую половину, найти Таню, прорваться с ней из усадьбы. Пользуясь ночной темнотой, добраться до реки, взять там лодку и уплыть из города.

Возможно, его и обнаружат на женской половине. Но вид слонявшихся по двору стражников вселял в Антона надежду, что с ними он справится. За исключением дворов, проходы здесь везде были узкие, что позволяло одновременно сражаться только с одним, максимум двумя противниками. Ворота и двери запирались на щеколды изнутри, а значит, прорвавшись к ним со стороны двора, можно было их легко открыть и сбежать. План, конечно, выглядел безумным, но именно благодаря этому мог сработать. Ведь если все точно знают, что на женскую половину проникнуть нельзя, значит, на самом деле можно. Страж, который считает, что охраняет неприступный рубеж, по определению беспечен… Может быть. В любом случае, времени у Антона не было. Он не знал, как долго занимает путь до этой таинственной Кижи и обратно, но и идти туда не собирался. Зачем таскаться по лесам, биться с какими-то разбойниками за сохранность имущества Леодра? Он пришел сюда спасать Таню. И он сделает это!

Напустив на себя беспечный вид, Антон двинулся к заветному дворику. Предстояло обследовать все входы на женскую половину при свете дня. Он спокойно пошел через открытые ворота и вдруг нос к носу столкнулся с Чубенко. На экс-чиновнике была какая-то невообразимая хламида, руки чем-то запачканы. В руках он нес отвратительно пахнущий чан, кажется, с фекалиями. Увидев Антона, он остановился и замер с открытым ртом.

– Вы?! – вырвалось у Антона.

Рука непроизвольно легла на рукоять меча. «Немедленно зарубить! – пронеслось в голове. – Скажу потом, что он не уступил дорогу, испачкал меня этой гадостью. Чего еще ждать от наемника, как я? Если сейчас не убью, выдаст, собака!»

Однако вид Владимира Гермогеновича был так жалок, что парень не решился ударить немедленно.

– Антон! – пискнул Чубенко. Его губы расплылись в слащавой улыбке. – Как ты сюда попал?

– Вы, вы, – Антон не мог найти слов. – Вы предатель!

Он ненавидел сейчас собеседника всей душой, но был совершенно не в состоянии не то что убить, а даже ударить улыбающегося и подобострастно глядящего на него человека.

– Я не мог ничего поделать, – вздохнул Чубенко. – Мне угрожали. Они говорили, что убьют всех, если я не выдам Таню. Ты понимаешь, всех! Я спасал весь отряд. Я спасал Рыбникова. Я и сюда пришел, чтобы загладить свою вину. Я хотел помочь Тане бежать. Ты знаешь, что со мной сделали?