Александра исподтишка покосилась на рабочих на палубе, которые усердно трудились, стараясь не обращать на них никакого внимания. У них неплохо получалось.

– Я исследовал изгибы твоего тела, попробовал на вкус твои груди, видел, как ты испытала наслаждение. С тех пор я могу думать о тебе только обнаженной, ты это понимаешь? Время, проведенное рядом с тобой, для меня превращается в мучительную агонию.

Еще три дня назад она не знала, что такое желание, понятия не имела, каково это – быть объектом его страсти, и что такие чувства вообще могут пробудиться в его душе.

– Все равно я не вижу причин… мешающих нам прийти к какой-нибудь договоренности.

– Договоренности? – Слово в его устах показалось неприличным.

– Мы могли бы… обменяться услугами… любезностями… Без совокупления, разумеется. Это поможет нам ближе узнать друг друга.

И если повезет, они научатся хотя бы немного доверять друг другу.

– У меня одно условие, – прошептал он.

– Какое?

– Ты разрешаешь мне пользоваться языком.

Ответ Александры заглушил оглушительный грохот, раздавшийся сверху. Послышались крики, скрежет металла, треск ломающегося дерева.

Редмейн схватил жену в объятия, рванулся в сторону и упал, прикрывая ее своим телом.

Если бы не его мгновенная реакция, поддон с тысячефунтовым грузом, рухнувший на палубу, раздавил бы их обоих.

Пирс не мог сказать, какое подозрение выводило его из себя сильнее: что кто-то пытался убить его жену или что кто-то, возможно, желает заняться с ней любовью.

Его тревожило, что он не мог отвести глаз от Александры, и не только потому, что она была очаровательна. Все дело было в следующем: неважно, как долго и энергично судовые и портовые власти заверяли его, что инцидент на судне – досадная случайность. Несчастный случай. Он все равно никак не мог отделаться от мысли, что это не так.

Ему самому было интересно почему. Подозрения, заполнившие его усталое сердце, угрожали сожрать его заживо, он ощущал необходимость охранять свою жену, как самую большую драгоценность. Он был разочарован брачной ночью, дал себе страшную клятву держаться от нее подальше, но не мог. Ни во время путешествия на север в Сизонс-сюр-Мер, маленькую приморскую деревушку, откуда были видны старые крыши Гавра, ни когда они прибыли в отель Фон-дю-Валь, ни даже когда она приняла приглашение доктора Форсайта сопровождать его в ознакомительном туре по раскопкам и катакомбам.

Пирсу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не запереть ее на ключ в их апартаментах и немедленно не заказать места на пароходе, возвращающемся в Девоншир. Там он запрет ее в башне замка, где она будет в безопасности.

Предчувствие надвигающейся опасности вызвало желание поместить самого близкого ему человека в неприступную крепость. Тогда он будет уверен, что ей ничто не угрожает. И там она просидит до тех пор, пока он не убедится, что она не ждет ребенка. Тогда он сможет зачать в ее теле своего наследника.

Эта идея сейчас казалась ему куда более привлекательной, чем раньше. По многим причинам.

Роуз и Патрик больше не занимали его мысли.

Этим утром, когда он заметил, как его жена склонилась к доктору Форсайту и они стали оживленно обсуждать происхождение только что раскопанного браслета, Пирса одолел инстинкт собственника.

Если Александра действительно забеременеет, любой мужчина, рискнувший взглянуть на нее, будет знать, что отец этого ребенка – он. Что она принадлежит ему.

Можно было предположить, что мужчина с интеллектом доктора Форсайта поостережется флиртовать с супругой Ужаса Торклифа, станет скрывать свое желание и будет осторожнее с улыбками и зазывными взглядами.

Очевидно, доктор Форсайт не был таким умным и проницательным, как гласила молва.

Впрочем, Пирс не мог его винить. Александра была настоящей звездой даже в окружении изношенных грязных палаток и покрытых землей костей давно умерших людей. Судя по всему, она уже забыла инцидент на судне, и теперь при виде множества артефактов ее страх сменился радостью. Ее глаза сияли каким-то внутренним светом, причиной которого была ее неизбывная страсть к прошлому.

А в душе и во всем теле Пирса жило только желание, которое он всеми силами старался игнорировать. Что, если она посмотрит на него хотя бы с половиной той радости, с которой рассматривает крученое металлическое ожерелье? Что, если она прикоснется к нему, к его живой теплой плоти, хотя бы с частичкой того уважения, с которым она обращается с древними костями?

Что, если она улыбнется ему так же восторженно, как доктору Форсайту, с которым делится профессиональными секретами?

Она сказала, что Форсайт никогда не был ее любовником. Может ли он ей доверять?

Нет и еще раз нет.

Пирс ревниво следил за жаром в глазах другого мужчины, за едва скрываемым голодом хищника, нацелившегося на добычу.

Был, конечно, шанс, что она сказала правду. Бедный доктор Форсайт едва ли мог умирать от желания к женщине, которую уже успел поиметь.

Александра подошла к древним скелетам, аккуратно разложенным на столах. Она буквально горела энтузиазмом, которого никогда не ощущала в присутствии Пирса.

– Я понимаю, почему вы считаете, что мавр, перс и викинг были похоронены здесь примерно в одно и то же время, – сказала она. – Но если это гробница или крипта, тогда где церковь? По моей оценке, эти люди были погребены здесь до одна тысячного года, но монастырь Гранвиль был построен в девятом веке, и он располагается в границах города Гавр. Почему бы тогда не похоронить этих явно небедных покойников на святой земле, а не в катакомбах, в скале вдали от города?

Форсайт почесал подбородок, глядя на свою собеседницу с явным одобрением.

– Именно поэтому я сюда вернулся, доктор Лейн, – то есть я хотел сказать, ваша светлость. – И он виновато покосился на Пирса.

Льстивый негодяй не сумел его обмануть – мог бы даже не пытаться. Это была не случайная оговорка, а тонкий расчет, в этом Пирс ни минуты не сомневался.

Поместив браслет рядом с губчатой поцарапанной костью запястья скелета, Форсайт перешел к навесу, отдернул полог и жестом указал на вход в катакомбы. Покрытые грязью рабочие возили горы земли вверх по настилу, уложенному на пяти ступеньках, ведущих под землю.

– Говорят, что землекопы и археологи завтра или послезавтра вынесут на поверхность византийского торговца. Если, конечно, им удастся закончить раскопки последней крипты, где обнаружены еще два скелета. Хотел бы я, чтобы вы присутствовали при извлечении костей. – Опомнившись, Форсайт кивнул в сторону Пирса. – Вы оба, разумеется.

– Я ни за что это не пропущу. Меня всегда увлекала Византия, еще со школьной скамьи. – Александра явно была исполнена энтузиазма.