— Так что же, отец, ты теперь окончательно уверился в том, что Мэйтленд невиновен?

— О, полагаю, что в этом не может быть ни малейшего сомнения! Он прошел испытание, когда наотрез отказался от моей помощи в снятии с него обвинений. Однако же объясните мне, что такое творится с Розамундой? Что произошло между нею и Мэйтлендом? Как он сумел так быстро завоевать ее?

Лорд Каспар ответил отцу безмятежным взглядом.

— А разве он ее завоевал?

— Она только и твердит о том, что мы обязаны доказать его невиновность.

Лорд Каспар беспечно пожал плечами.

— Спроси об этом у самой Розамунды. Не забудь, впрочем, что Харпер повез ее домой по приказу Мэйтленда. Возможно, Розамунда просто испытывает благодарность к этому человеку.

— Хм, — недоверчиво промычал герцог.

Лорд Джастин изумленно глянул на него.

— Отец, не можешь же ты думать, что… Ты же собственными глазами видел этого человека! Сказать, что ему недостает обаяния, — значит не сказать ничего! Да ведь от одного его вида молоко может скиснуть! И уж с принцем Михаэлем он и вовсе не выдержит никакого сравнения… а ведь Розамунда отвергла принца!

Герцог одарил младшего сына долгим, очень долгим взглядом.

— Джастин, — наконец сказал он, — тебе еще очень многое предстоит узнать о женщинах. Мэйтленд — не такой, как все. Он особенный. Розамунда никогда прежде не встречала подобных ему.

— Да не о чем вам беспокоиться! — вмешался лорд Каспар. — Сам же Мэйтленд сказал мне, что ни о каком браке между ним и Розамундой и речи быть не может. А я уверен, что он человек слова!

Герцог ничего не ответил… но лишь теперь его и впрямь охватило нешуточное беспокойство.

* * *

Пруденс Драйден была примерно на год моложе Розамунды и вначале казалась ей идеальной компаньонкой. Она происходила из хорошей семьи — и отец, и брат были священниками — и не испытывала ни малейшего трепета перед великолепием герцогского дома. В самом начале знакомства Розамунда сочла ее хорошо воспитанной и дружелюбной… и от души надеялась, что они станут настоящими подругами. Теперь же она осознала, что ошиблась, неверно оценив характер своей компаньонки. Либо мисс Драйден по природе своей была угрюма и неразговорчива, либо Розамунда, сама того не подозревая, чем-то оскорбила ее.

Они сидели в небольшой гостиной, которая примыкала к спальне Розамунды. Темная головка мисс Драйден склонилась над вышиванием. На девушке было одно из платьев Розамунды, которое сама Розамунда ни разу не надела, потому что зеленый цвет был ей совершенно не к лицу. И хотя они обе были темноволосы, отчего-то Пруденс это платье шло чрезвычайно и весьма выгодно подчеркивало зеленый оттенок ее глаз. Розамунда с удовольствием отдала бы своей компаньонке и некоторые другие платья — всего-то и нужно было их немного перешить, так как они с Пруденс были почти одного роста и сложения. И все же она медлила, боясь оскорбить свою молчаливую спутницу.

Мисс Драйден подняла на нее вопросительный взгляд.

— И в последний раз вы видели его там, в Дансмуре, когда он запер вас в комнате?

Они говорили о Ричарде и о том, как лорд Каспар и Хью Темплер «спасли» Розамунду.

— Да, — неохотно подтвердила Розамунда. Ради безопасности Ричарда ей приходилось быть очень осторожной в выборе слов. — Каспар сказал, что они, судя по всему, разминулись с Мэйтлендом буквально на считанные минуты.

Мисс Драйден склонила темнокудрую головку к плечу.

— Вы ведь рады, что он сумел бежать, правда?

Розамунде до смерти хотелось излить ей душу… но этого она ни в коем случае не могла себе позволить. Сейчас ей нужно было тщательно взвешивать каждое слово. Скажи она что-нибудь лишнее — и Ричард снова окажется в опасности… а с другой стороны, невозможно, невыносимо, подчиняясь всеобщему мнению, изображать его кровожадным негодяем.

— Он обращался со мной уважительно, — сказала она вслух. — Я просто поверить не могла, что он убийца. — И, опасаясь сказать слишком много, поспешно переменила тему: — А теперь расскажи, что происходило здесь в мое отсутствие.

Рассказывать, собственно, оказалось не о чем, вот только принц Михаэль появлялся тут каждый день, дабы узнать, нет ли новостей о Розамунде.

Услыхав об этом, Розамунда скорчила выразительную гримаску.

— Надеюсь, это не означает, что он возобновит свои ухаживания! — воскликнула она, скосив глаза на мисс Драйден. — Не хватало еще, чтобы мой отец поощрял его!

Тут она увидела, что мисс Драйден смотрит на дверь и ее бледное лицо розовеет. Розамунда повернула голову. В комнату вошел лорд Каспар.

— Розамунда, — сказал он, — отец хочет поговорить с тобой. Немедленно.

Боже мой, подумала Розамунда, только этого и не хватало! Неужели Пруденс влюбилась в Каспара? Бедная Пруденс! Неудивительно, что она так угрюма и молчалива…

* * *

Вернувшись в гостиную, Розамунда обнаружила, что Пруденс там нет, впрочем, нельзя сказать, чтобы ее это сильно огорчило. Она уже до смерти устала носить на лице фальшивую, точно приклеенную улыбку. Впрочем, вряд ли ей удалось кого-то обмануть. И отец, и братья, глядя на нее, не могли, против обыкновения, скрыть тревоги, наверняка они понимали, что сердце ее разбито.

Отец редко говорил с Розамундой о матери. Слишком уж тяжелой и мучительной была эта тема… а он предпочитал прятать от других свои чувства. И все-таки в разговоре с Розамундой он упомянул ее мать.

— Если б только она могла сейчас тебя увидеть! — сказал он. — Она гордилась бы тобой, клянусь честью, гордилась бы! И я… я тоже горжусь тем, что ты моя дочь!

Розамунда хранила в памяти много нежных воспоминаний о матери, но живее всего помнилось ей то, как сильно отец и мать любили друг друга. То была любовь, о которой другие люди могут только мечтать.

Что ж, по крайней мере отец намеревался поступить с Ричардом справедливо. Ричард может оставаться здесь столько, сколько сочтет нужным. Вот только Розамунде запрещено было с ним разговаривать, запрещено делать все, что так или иначе может привлечь к нему внимание. Потом, недели через две, когда Ричард совсем оправится, он уедет, и она никогда больше его не увидит.

И она, Розамунда, выдержит все это, недаром она носит имя Девэров. Вот почему отец сказал, что гордится ею.

Едва слышно вздохнув, Розамунда принялась бесцельно расхаживать по комнате. Отец напомнил, что на следующей неделе ее день рождения, а заодно прибавил, что считает нецелесообразным отменять бал в ее честь. Во-первых, приглашения уже разосланы, во-вторых, ей же самой праздник пойдет на пользу.

И Розамунда, старательно улыбаясь, согласилась с ним. А что еще ей оставалось делать? Не могла же она забросить все только потому, что сердце ее разбито.