— Стол вовсе не так прочен, как кажется, — произнесла она и со злобным удовлетворением пронаблюдала классический вариант прерванного акта.

— Пия! — в ужасе охнул Хеннинг. — Что ты тут делаешь?

— Я просто хотела отдать ключи. Извини за вторжение.

Хеннинг пошарил в поисках очков, которые валялись на полу. Прокурорша сделала то же самое, пытаясь при этом прикрыться попавшейся под руку одеждой.

— Я положу ключи на стол в кухне. — Пия развернулась. — Приятного вечера!

— Подожди! — крикнул Хеннинг.

Прежде чем он смог за ней кинуться, она положила оба ключа на тумбочку у входа и вышла. В горле стоял комок, пока она бежала к своей машине, не обращая внимания на вопли Хеннинга. Смешно вышло. Она сама хотела расстаться, но никогда еще в своей жизни не чувствовала себя такой одинокой и покинутой, как в этот момент.

Пия бесцельно ехала по городу. Возвращаться в Биркенхоф не хотелось, она боялась пустого дома и одиночества. Пии не в чем было винить Хеннинга, в конце концов. Это ведь она его оставила, а не наоборот. Как глупо с ее стороны просто так зайти в квартиру. И хотя слезы текли по ее щекам, она вдруг начала истерически хохотать. Какая идиотская ситуация! А вдруг сейчас Хеннинг отважился на повторную попытку с Лоблих?

В этот момент зазвонила ее трубка. Это был Хеннинг! Значит, второго раза не было. Пия игнорировала настойчивые звонки. Наконец он, кажется, понял, что она не ответит, и прислал ей сообщение. Из любопытства Пия нажала клавишу и увидела, что сообщение прислал не Хеннинг, а Лукас: «Вы не спите? Очень хотел бы поговорить с вами. Не могу уснуть. Лукас».

Лукас. Он и Кристоф Зандер сменяли друг друга в ее снах, а она ничего не могла с этим поделать. Поскольку Хеннинг отпал в качестве средства от одиночества, то Лукас показался ей неплохой альтернативой.

Через полчаса Лукас сидел за ее кухонным столом. Он был бледен, глаза тусклые, покрасневшие от слез. Для него Пия разбила и вылила на сковородку пару яиц и отрезала два ломтика хлеба, поставила перед ним тарелку и смотрела, как он с аппетитом ест, рассматривая каждый кусочек, прежде чем отправить в рот. Так едят только единственные дети, у которых нет множества братьев и сестер, среди которых всегда боишься остаться за столом последним. Лукас ел спокойно, и краска постепенно возвращалась на его лицо.

— Спасибо, — сказал он, вытерев последним кусочком хлеба тарелку дочиста. — Я помою.

— У меня посудомоечная машина. — Пия улыбнулась. — Побереги свою руку; болит, наверное?

— Ну, не буду мыть, — ответил Лукас. — А теперь я мог бы заняться напитками. Можно я что-нибудь смешаю?

— Да у меня мало что есть.

— Я взгляну?

— Пожалуйста.

Он открыл холодильник и бар и достал бутылку водки, томатный сок и бутылочку табаско.

— «Кровавую Мэри»?

— Почему бы и нет?

Пока он смешивал, колол лед и старательно пробовал, Пия зажгла сигарету. В обществе Лукаса она постепенно приходила в себя после шока от созерцания голой задницы Хеннинга промеж коленок чужой женщины. Как бы она ни пыталась убеждать себя целый год, но приходилось признать, что она не создана для одинокой жизни. Сначала Лукас рассказывал о планах, которые они строили вместе с Йо. Потом чокались и пили «Кровавую Мэри». Потом вторую, а потом и третью. Было чертовски вкусно, и тени страха съеживались и отступали.

— Йо хорошо разбирался в компьютерах? — спросила Пия.

— Да, довольно хорошо, — ответил Лукас. — Он и Франьо многое освоили.

— Но ты и Тарек лучше всех по компьютерной части?

— Я лучший, — сказал он без ложной скромности. — Меня ни разу не поймали.

— О, а Тарека ловили?

— Я думал, вы уже все имена пропустили через базы данных, — Лукас удивленно поднял брови. — Тарек пять лет назад написал «червя» и положил половину компьютеров во всем мире. «Майкрософт» предложил за его голову немалые деньги, и кто-то из приятелей его сдал. Он отсидел восемь месяцев, потом его выпустили с испытательным сроком.

Пия с трудом могла представить, что загорелый дочерна Тарек — хакер.

— Ты тоже занимался чем-то незаконным?

Лукас хмыкнул и пододвинул Пии еще один стаканчик.

— Все в прошлом. Я часто взламывал чужие компьютеры и написал с пятьдесят вирусов — троянов и «червей». Но ни разу не попался. Мне интересно находить бреши в системе защиты, но я не из тех, кто любит что-нибудь разрушать.

— Наверное, жутко сложно писать такие штуки?

— Для меня — нет, — заявил Лукас. — Я люблю вызов.

— «Открой свой мир ужаса», — процитировала Пия слова, написанные на плакате с панорамой.

Лукас перестал ухмыляться.

— Простите, что вы сказали? — спросил он.

— Этот слоган я сегодня у тебя прочитала, — объяснила Пия. — Он был на плакате с панорамой, которая висит у вас на стене. Что это значит?

— Ничего. Это слоган интернет-игры, которую недавно запретили.

Пия вдруг вспомнила, что ей недавно рассказывал Остерман. «Двойная жизнь» — запрещенная виртуальная игра. Так что там с «Двойной жизнью»?

— «Двойная жизнь», — произнесла она вслух.

— Вы знаете эту игру? — Лукас поболтал свой стакан.

— На страничке Свении стоял линк на «Двойную жизнь», — пояснила Пия. — Мой коллега рассказал. Интерпол ищет сервер.

— Да, так и есть. — Лукас откинулся назад и внимательно рассматривал Пию. — Именно поэтому она так популярна. Мои друзья все еще играют.

Пия сложила в голове кусочек пазла.

— Дин Корсо и Борис Балкан?

— Точно. — Лукас весело улыбнулся. — Парни недавно в Бурге до смерти перепугались, когда вы упомянули их имена.

Вдруг что-то щелкнуло, и снова вылетели пробки. Пия встала и заметила, что выпила многовато. С трудом, ощупью она пробралась к шкафчику с предохранителями и хихикнула, споткнувшись о собственные туфли. Электричество наладить не удалось — через три секунды предохранители опять вылетели.

— Беда! — Пия вернулась назад. — Где-то у меня были свечи.

Лукас посветил зажигалкой. Пия выдвинула все ящики и нашла в одном упаковку плоских свечек, зажгла пару и поставила на стол.

— Уютно! — заключил Лукас и улыбнулся. У него был такой вид, что сразу вспомнились все попытки совращения.

— Думаю, лучше я отвезу тебя домой, — пробормотала Пия.

— После четырех «Кровавых Мэри» я не позволю вам сесть за руль, — возразил Лукас. — Ни в коем случае.

— Да, — согласилась Пия. — Я пьяна.

Все же она была рада, что он сейчас в ее доме. В его присутствии вылетевшие предохранители не представляли никакой угрозы.