– От нас, я так понимаю, требуется его убить? – уточнил тот.

Дедок кивнул:

– Правильно соображаешь, мил человек. Оченно вам будем благодарны, ежели вы нас от него избавите. Через реку тут же перевезем, да еще и сами приплатим!

– Чтобы мутанта этого убить, мы должны на вашем берегу находиться, – резонно заметил Профессор. – Он ведь там безобразит?

Дед горько усмехнулся:

– И там и тут! Переплывает, зараза, реку – и жрет! Берлога-то у него здесь, на этом берегу, километрах в пяти пониже. Там река изгиб делает, берег пологий, песчаный, и в одном месте у самой воды куча камней лежит и мусора течением нанесло. Бревна, палки, тина – увидите. Вот в тех камнях он и обитает. А километрах в трех еще одна селушка стоит, Семуково. Всего-то с десяток дворов – дак он там как у себя хозяйничает. Местные даже по нужде из избы выходить опасаются – прямо среди бела дня жрет, посредь деревни. Ничего не боится!

– Ты говоришь, двоих сразу сожрал? – подал голос Данил. – Он что же – большой?

Дед махнул рукой:

– Да какой там… Сами удивляемся куда только влезает! Сам-то он с теленка величиной – это коль не жрамши. А как проглотит кого – так раздувается сразу, вширь раздается, словно безразмерный. Но самый страх не в том, что он жрет, а в том, что люди в нутре него живые еще! Он хватает, наваливается, пасть сразу разевает, да сверху накрывает целиком! Ваньку, Андреича племянника двоюродного, заглотил – так тот в брюхе у него еще шевелился, орал да руками-ногами толкался! Брюхо аж ходуном ходило – сам лично видел!

– Только людей ест? А скотину?

– Разве что мелкую. Корову-то, аль быка ему, видать, не сглотнуть, большие они слишком, в пасть не помещаются. А козу иль, там, свинку – энто в самый раз.

– У него все поместится, – пробормотал Хасан задумчиво. – Все рассказал?

Дед кивнул.

Майор криво улыбнулся, внимательно глядя на него, и медленно проговорил:

– Ой, не все, дед, не все… Добавь еще, что на заглота этого вы первые охоту открыли… Так?

Дедок из-под кустистых бровей хмуро посмотрел на собеседника и проворчал:

– А даже если и так – что с того? Что ж нам, чудище такое по суседству терпеть? Да, устроили мы на него засаду, подранили даже – вот тогда он озоровать-то и начал…

– А то, что знаком я с этим созданием. Заглот ваш зверюга всеядная и не агрессивная до поры до времени. Рядом с ним сто лет живи – первый не нападет. Да к тому же других мутантов не выносит, давит их тут же – золото, а не сосед. Но уж если разозлил – берегись… Но это так, к слову. А вот то, что ты не всю правду мне рассказал – вот это нехорошо. Я ж своих людей на охоту пошлю, и они из-за твоих недоговорок в брюхе у заглота рискуют оказаться. Понятно излагаю?

Дед стоял, понуря голову, мялся.

– Еще что-то есть, что мы знать должны? – сверля его взглядом, спросил Хасан.

– Нету больше! Христом Богом клянусь – все сказал!

– Ладно, – принял решение майор, – беремся. Да только смотри – мы-то свою часть договора выполним, но и вы потом на попятный не вздумайте идти! А то ведь мы и сотню километров вдогон пройдем, не поленимся… Или с бэтэра через реку саданем – не пожалеем боезапаса.

Дедок аж руками на него замахал:

– Что ты, что ты! Мы-то всей душой к вам, если от него ослобоните! Неделю назад тож вот так троих пришлых просили – никто и не вернулся с тех пор! У одного автомат какой-то был, ненашенский – так мы его по утру у околицы нашли. Ствол погнут и дрянью какой-то бурой изъеден. Будто ржой покрылся…

– Мешок все переварит, – ответил Хасан. – Хорошо, по рукам. От вас только одно требуется – на своем берегу в течение часа разложите цепочкой вдоль реки большие дымные костры. Километра на три в обе стороны, дальше не надо. Его не бойтесь – он огня и дыма не переносит, и на тот берег не пойдет, здесь будет промышлять. А уж мы тут сами с ним разберемся.

– От спасибо! От уж спасибо – так спасибо! – зачастил дед и, ухватив Хасана за руку, начал мелко ее потряхивать. – Не знаем, как и благодарить…

– Благодарить потом будешь, – майор выдернул руку из его сухоньких лапок и принялся подталкивать к лодке. – Теперь все, иди.

Дедок, кивая и беспрестанно благодаря, забрался в лодку.

– И про костры не забудь – для вашей же безопасности! – крикнул Хасан ему в след. – Как только заполыхают – мы начнем!

Дед помахал в ответ рукой, и лодка, отчалив, быстро двинулась к противоположному берегу. Майор повернулся и оглядел столпившихся вокруг него бойцов.

– Значит так, ребята. Противник серьезный, – он озабоченно потер лоб. – Мешок – или заглот, как его метко окрестили местные – зверюга страшный. Редкий мутант, очень редкий. Уязвимых мест мало – верхний огрызок туловища, там, где у него глаз и основание лап, где нервные окончания сходятся. Если удачно попасть – можно одной пулей завалить. Тело броней не прикрыто, но пуля вязнет в мышцах и хрящах, как в мешке с песком. Передвигается очень быстро, со скоростью хорошей лошади, и при всем при том – бесшумно, скрытно и очень хорошо путает след. Отличный слух, молниеносная реакция, очень высокая скорость регенерации. Если подранили и не убили – через час-полтора все зарастет. Максимум – часа три-четыре, это если рана совсем уж серьезная. В одном только нам повезло – этот молодой совсем, раз корову заглотнуть не может. А которые постарше, тем и носорога не проблема сожрать.

– А ты говорил – не агрессивный, – послышался из толпы чей-то голос.

– И сейчас говорю. Агрессия его направлена только на мутантов, но никогда – на человека. Если его не трогать, то и он не тронет. Питается всякой дрянью, на живущих рядом людей не нападает – заглот достаточно разумен, чтоб понимать, что с соседями лучше жить в мире. Профессор наш даже считает, что это какая-то боковая ветвь эволюции… Так что ли, Семеныч?

– Вполне допускаю, – отозвался тот откуда-то сзади. – Возможно, что со временем мы даже научимся вполне мирно сосуществовать…

– Ага… сосуществовать… – пробормотал стоящий рядом Кубович. – Пулю в брюхо – и весь разговор.

– На что похож? – спросил Дума.

– Похож… – Хасан задумался на мгновение, подбирая слова. – Огромная серая шестилапая гусеница. Тело такое же продолговатое, впереди изгибается вверх под прямым углом, сверху пасть. Встретите – не ошибетесь.

– Он что, и впрямь живьем заглатывает? – брезгливо морщась, спросил Порох.

Хасан кивнул:

– Зубов у него нет, и пища переваривается непосредственно в желудке. И самое хреновое, что жертва даже в брюхе некоторое время еще жива. Ее уже переваривают, а она ничего не чувствует – в пищеварительном ферменте у заглота присутствует вещество, которое сразу же действует на мозг, отключая все болевые центры. Я видел раз человека, которого из брюха достали – от рук и ног одни огрызки, вся кожа до мяса слезла, кое-где и кости белеют, а ему хоть бы что. Хихикает… И главное – заглот бьет на расстоянии, плюется ядовитой паутиной метров на семьдесят. В полете паутина разворачивается и оплетает жертву с головы до ног. Ну а дальше… Яд поражает речевые, зрительные и слуховые центры, лобную и теменные доли головного мозга. И человек становится – овощ овощем.