– Это правда, не видел.

Они остановились на кличке в духе старомодного детектива – «мистер Шэдоу»[4]. Дэвиду она не нравилась, но он согласился. Согласился он и на аванс в 2500 долларов, полученный от Пола в тот же день. Часть денег он потратил на ужин с Элизабет в ресторане.

Дэвид давно уже поверил, что голос казненного насильника – это лишь его смятенное подсознание. Но той же ночью капкан Брюна снова захлопнулся.

* * *

Это случилось, когда они занимались сексом.

Элизабет сидела у него на коленях, полностью обнаженная, за исключением полосатых носочков. Она отклонялась назад так, чтобы он мог видеть, как ее упругое тело движется вверх-вниз. Ее груди вздымались и опускались, бледные соски набухли и покрылись капельками пота. Она полузакрыла глаза, наблюдая за тем, как он проникает в нее.

Он будто споткнулся.

Только что он сидел на краю кровати, внутри ее, Элизабет. И вот он будто оступается на ходу. Так бывает, когда засыпаешь и вдруг вздрагиваешь, внезапно проснувшись. Только он не просыпался – он падал. Он видел, как Элизабет словно исчезает в каком-то темном тоннеле. Нечто подобное уже фиксировало его сознание, когда, увлеченный работой, он не видел ничего вокруг, кроме написанных им строчек. Но в этот раз все было куда серьезнее. Он попробовал шевельнуть рукой, и не смог. Пытался заговорить, но не издал ни звука.

«Меня хватил удар», – подумал он.

Но тут он увидел, как шевелится его рука. Не та, которой он пробовал двигать, не правая. Он будто наблюдал со стороны, как его левая схватила грудь Элизабет и грубо сжала. Она застонала громче.

– Хочу тебя связать, – услышал он собственный голос. – Хочу, чтобы ты умоляла о пощаде. Скажи, что ты тоже хочешь.

Его голос звучал необычно. Какой-то скрипучий, гнусавый. Голос бухгалтера.

– Скажи, что хочешь.

– Да! – отважно сказала она.

Что за хрень происходит, кричало все в нем. Что за гребаная хрень?

– Иди сюда, – прошептал он.

Дэвиду оставалось только наблюдать, как его тело выходит из нее, встает с постели и тянет Элизабет за собой. Достает из шкафа галстуки, связывает запястья жены. Туго затягивает узлы. Еще одним галстуком завязывает ей глаза. Заставляет ее стать на колени в кровати и привязывает к каркасу. Шлепает ее по заду с такой силой, что на нем остается багровое пятно. Элизабет закусывает губу и стонет.

Его тело подошло к окну у кровати и отдернуло занавеску. И тут кровь у Дэвида заледенела – он увидел огромный грузный силуэт стоящего в темноте под окном бродяги. В слабом свете ночника из их спальни было видно его лицо. Во рту у бродяги торчал единственный оставшийся зуб. На одном глазу было бельмо, другим он жадно уставился на обнаженную женщину, привязанную к кровати.

Рука Дэвида потянулась к полу. Там лежал ремень.

– Трахни меня, – сказала Элизабет.

– Сейчас, – прошептал он.

Он хлестнул ремнем по ее ляжкам.

– Дэвид! – У нее перехватило дыхание. – Дэвид, не так сильно!

Он ударил ее снова.

– Ой! Дэвид!

Я ей сейчас кровь пущу, – сказал у него в мозгу голос Брюна. – А ты будешь смотреть.

Только это был не Брюн – Дэвид точно это знал. Ни призрак этого ублюдка, ни его собственное больное воображение не были на такое способны. Есть два объяснения, и оба одинаково пугающие. Либо это психоз, либо…

Ну, скажи это слово.

…Одержимость. Он попал под власть темной силы, что обитает в коробке Брюна. Силы, которую зовут…

Бизл.

Его левая рука между тем тянулась к оконной задвижке.

Дэвид сосредоточил все свои силы на этой руке – на руке, которая открыла окно и распахнула его навстречу чудовищу из темноты. Он пытался вновь овладеть своей рукой, как пытается пошевелить пальцами паралитик. Он попал в ловушку, оказавшись запертым в своем теле без какой-либо возможности контролировать себя – такой сторонний наблюдатель чужого сознания, что управляет его плотью.

Бродяга сунулся в окно и потянулся к Элизабет. От него несло гнилью, и Дэвид знал – где-то в этой замызганной черной куртке спрятан нож.

НЕТ!

С безумной решимостью он, внутри себя самого, шагнул вперед и почти физически ощутил, как вытесняет из тела Другого. Дэвид навалился на бродягу, который уже наполовину пролез в окно. Тот, заворчав, в испуге отдернул руки. Дэвид захлопнул окно.

– Дэвид, какого черта ты там делаешь? – сказала Элизабет. – Ты окно открывал?

Потрясенный, все еще не уверенный в вернувшихся к нему двигательных навыках, Дэвид, ничего не говоря, быстро освободил жену. Элизабет сорвала повязку с глаз. Она была вся в поту и тяжело дышала от так и не получившего выход напряжения.

– Задерни шторы, – сказала она, обхватив руками грудь.

Дэвиду совсем не хотелось даже приближаться к этому окну… Но, убедив себя, что никакого чудовища снаружи нет, он все же смог задернуть занавески. Быстрый взгляд вниз ничего не обнаружил, кроме кустов и одинокого фонаря на другой стороне улицы, освещавшего парковку при софтбольном поле.

– Если хочешь завершить то, что начал, – я в игре, – промурлыкала она, опять прикладывая галстук к глазам.

Но Дэвид просто сидел на краю кровати, пока она, глубоко вздохнув, не отвернулась. Когда Элизабет заснула, он пошел в ванную и долго стоял под горячей водой. Но мрак водой не смоешь.

* * *

Утром, дождавшись, когда Элизабет уйдет на работу, Дэвид погрузил все досье Брюна в «санденс» и поехал к затопленной каменоломне во Франклин-Миллс, где летом подростки жгли костры. Когда-то здесь был общественный пляж, продавали еду и стояли вышки спасателей, но теперь киоск с закусками покосился, краска на стенах из белой превратилась в серую и облезла. Озеро Клейтор, так его называли. Теперь это была частная собственность. Подходящее место, чтобы избавиться от автомобиля. И для изгнания дьявола тоже подойдет.

С тщательностью шеф-повара, собиравшегося приготовить прощальный ужин, он набрал в окрестной роще наилучшего для растопки хвороста и соорудил погребальный костер из сучьев кедра и дуба. Он загорелся от первой же спички, и через несколько минут языки пламени уже взвились к небу. Дэвид вернулся к машине и отволок коробку к костру. Страница за страницей он скормил содержимое коробки огню, чувствуя, как с каждой уничтоженной бумагой к нему возвращается частичка мужества. А для того, что он собирался делать дальше, мужество было необходимо.

* * *

– Дэвид, послушайте меня, – сказала Афина.

Он позвонил ей на мобильный, упросил провести внеурочный, чрезвычайный сеанс, и она встретилась с ним, пожертвовав выходным.