в уголках. Хорошо, ладно. Да… я счастлив. Да. Я позволил этому чувству осесть и мог бы привыкнуть к этому.

— Бродвейское шоу, — выпаливает Джордан, как только моя задница опускается на сиденье.

— Нет.

— Ужин и кино.

Я качаю головой и чувствую, как мои губы еще больше растягиваются в улыбке.

— Нет.

Она поджимает губы, смотрит в окно и поворачивается ко мне.

— Концерт!

— Нет.

Она резко откидывает голову назад и стонет.

Ее настойчивость в том, чтобы выяснить, что это за сюрприз, обычно взбесила бы меня, но я ловлю себя на том, что мне это нравится. Желание прикоснуться к ней непреодолимо. Провожу рукой по ее бедру, кашемир такой же мягкий, как и ее кожа под ним. Огонь искрится в ее глазах, когда Джордан смотрит на меня, и сексуальное напряжение плотно сжимается между нами.

— Позже, — рычу я в основном себе, как напоминание о том, что она заслуживает большего, чем ночь обнаженной страсти. Джордан заслуживает свидания.

После той ночи, которую она подарила мне с рыбалкой и имитацией звездного неба, я хотел отплатить ей тем же. И учиться на ее примере означало, что мне нужно планировать вечер в соответствии с ее интересами, а не своими собственными.

Мерфи подъезжает к маленькому вечернему клубу в Гарлеме, и я наблюдаю за Джордан, чтобы уловить момент, когда она все поймет.

Ее взгляд останавливается на неоновой вывеске, и она подпрыгивает на сиденье.

— Джаз-клуб? — Ее руки обвиваются вокруг меня, и сила отбрасывает меня назад. — Это потрясающе. Спасибо.

Задняя дверь открывается, и женщина вылезает из машины. Я беру ее за руку и иду впереди, потом ловлю себя на том, что останавливаюсь. Она терпеть не может, когда я тяну ее за собой, поэтому я жду, пока она догонит меня, а затем иду рядом к двери. Я открываю ее для нее, и когда аромат сочного мяса и выдержанного ликера сочетается с нежной волной джазового квартета, ее лицо сияет, как солнце.

— Это невероятно. — Джордан выгибает шею, разглядывая коричневые стены и кроваво-красную мебель. На стенах висят черно-белые фотографии легенд джаза и их нацарапанные подписи, и она останавливается, чтобы изучить каждую из них.

— Телониус Монк, Диззи Гиллеспи, Чарли Паркер. Не могу поверить, что никогда здесь не была.

Хостес ведет нас в отдельную кабинку перед левой стороной сцены. Глаза Джордан широко раскрыты и так сосредоточены на музыкантах, что она спотыкается о ножку ближайшего стула. Я обнимаю ее за талию как раз вовремя, чтобы удержать в вертикальном положении, и она хихикает и прячет лицо у меня на груди.

— Это было бы неловко.

Я хочу сказать ей, что живу в мире, где слишком большое значение придается совершенству. Даже в своей собственной жизни я не ожидаю от себя ничего меньшего. Вот почему я нахожу ее недостатки освежающими. Джордан говорит все, что у нее на уме, в той степени, в какой рискует вывести меня из себя. Я нахожу это качество столь же привлекательным, сколь и опасным.

Ее сияющие глаза прикованы к группе, и когда наша официантка подходит, чтобы принять заказ на напитки, Джордан моргает, как будто ее только что вернули в реальный мир. Я беру на себя смелость заказать ей бокал вина, чтобы она могла вернуться к рассматриванию группы.

Планируя это свидание, я не представлял, каким удобством будет живая музыка. Ей не пришлось заполнять молчание между нами миллионом вопросов о моем прошлом, и я имел честь наблюдать, как лицо Джордан светится от удовольствия, когда играет музыка.

Наша еда прибывает как раз в тот момент, когда группа делает перерыв, и снова я благословлен видением, как красивая женщина поглощает вкусную еду, ее рот слишком полон, чтобы расспрашивать.

— Ты должен попробовать эти гребешки, — говорит она и подносит вилку к моим губам.

Обычно я не отношусь к тому типу людей, которые делятся едой, делятся чем-то на самом деле, но я ловлю себя на том, что наклоняюсь, когда Джордан подносит вилку к моим губам. Действие кажется таким простым и в то же время таким интимным. Ее глаза встречаются с моими, и она, приподняв брови, ждет моей оценки.

— Невероятно. — Я подражаю ее поведению и предлагаю ей кусочек моего стейка.

Я подношу вилку к ее губам и смотрю, как она жует, закрыв глаза. Тихий стон срывается с ее губ.

— Так вкусно.

Мы опустошаем наши тарелки, и это еще одна вещь, которую, как я заметил, делает Джордан, чего не делает большинство женщин — она съедает всю свою еду. Интересно, это побочный продукт того, что она в детстве обходилась без еды?

Официантка убирает наши тарелки и освежает напитки.

— Теперь, это то место, где я хотела бы работать, — говорит она, ее лицо все еще выражает благоговейный трепет. — Музыка, еда, клиенты приходят за тем, чтобы расслабиться и отдохнуть.

— Я могу видеть тебя в таком месте.

Ее улыбка становится ярче, как будто я только что сделал ей самый лучший комплимент.

— Не обслуживать столики, а владеть таким заведением, как это.

— Нет. — Джордан качает головой, но не может скрыть румянца. — Ни за что. Я ничего об этом не знаю. У меня нет образования…

— Опыт. Талант. Навык. Эти вещи могут превзойти образование.

— Ты действительно так думаешь? — Джордан закусывает губу, и я действительно хочу, чтобы она этого не делала. Я не любитель публичных показов, но привлечение внимания к ее рту вызывает во мне желание положить ее задницу на этот стол и сожрать ее, не заботясь о том, кто смотрит.

— Я никогда не лгу.

Ее улыбка мягкая и немного дрожащая.

— Знаю. Это одна из вещей, которые я люблю в тебе. — Ее глаза расширяются, и взгляд падает на мою грудь. — Не то чтобы я тебя люблю, но…

Группа возвращается на сцену, и ее слова прерываются аплодисментами окружающих нас людей. Мои брови хмурятся, пока я обдумываю ее слова. Любовь — это эмоция, которую я не способен ни почувствовать, ни распознать. Похоть, одержимость и влечение — это все, что я могу предложить. Я уже говорил ей, что то, что у нас есть, временно. Она не может ввязываться в отношения со мной вслепую. Я был откровенен в том, кто я такой. И все же Джордан произнесла слово «любовь».

Было ли ее признание обмолвкой? Или то, что она действительно чувствует?

Я хмурюсь и смотрю, как играет группа, думая, что Джордан нужно еще одно напоминание о том, что я не типичный мужчина.

ДЖОРДАН

Я словно выплываю