уходила корнями в глубокую древность. По крайней мере, первые упоминания о нем встречались в источниках XVI в.[84] Однако его облик до XIX в. существенно отличался от того, который предстал взору исследователей.

Начинался промысел как производство «простейших и наиболее употребительных предметов»: деревянной посуды, «грубые виды которой не что иное, как выдолбленные бруски дерева», кадок, корыт и т. д. Причем значительная часть продукции кустарей-«древоделов» употреблялась или в пределах общества или в соседних крестьянских общинах. Даже в середине XIX в. в мебельной области присутствовали свидетельства давней истории деревообработки. Так, крестьяне с. Русовка Московского уезда изготавливали предметы традиционного деревенского быта[85].

Важную роль в становлении на основе традиционной деревообработки мебельного промысла сыграл московский пожар 1812 г. В пожаре сгорело практически все, что могло гореть, в том числе деревянная мебель. Сразу после Отечественной войны цены на мебель удвоились и даже утроились, что побудило крестьян-столяров взяться за ее изготовление. Распространению мебельного промысла способствовало то обстоятельство, что еще до войны Петр Семенович Зенин, крестьянский мальчик, прошедший обучение по велению своего помещика, начал производство мелкой мебели. Около 1823 г.

Зенин начал самостоятельное дело в с. Лигачево. По мере взросления в мастерскую пришли четверо младших братьев Петра. Так была создана «семейная ассоциация братьев Зениных». Начав с незатейливых изделий (березовых стульев), Зенины после заключения договора с мебельным торговцем из Москвы, Болотовым, стали производить корпусную мебель. Торговец снабжал семейную мастерскую красным деревом и «моделками». Постепенно пришлось полностью отказаться от традиционного «дарового» материала – березы и перейти на использование покупной древесины – фанеры и красного дерева. По мере приобретения известности Зенины стали производить сложные виды продукции – гнутую мебель. К 1850-м годам в мастерской было подготовлено более 70 учеников, а после раздела братьев промысел стал быстро распространяться в округе.

История создания и становления мебельного промысла показывает, как на основе традиционного деревообрабатывающего производства возникла новая развивающаяся отрасль кустарной промышленности, функционирующая на основе уникальных мастеровых качеств кустарей.

Распространение мебельного промысла способствовало специализации мастеров по выпуску определенного вида продукции и появлению собственных мастеров, непревзойденных в производстве конкретного товара. Например, в с. Козино работал уникальный мастер Уточкин, искуснейший «кривьевщик»[86].

Место мебельного промысла в иерархии хозяйственных структур, выполнявшей определенную общественную функцию удовлетворения малосерийных, высокохудожественных потребностей жителей г. Москвы, определило его стабильную социальную перспективу.

Неоднородным было крупное производство, функционировавшее на основе кустарной промышленности. Часть крупного промышленного производства генерировалась из самой кустарной среды и несла в себе «родимые пятна» патриархальных отношений. Этот выходивший из недр традиционного общества индустриальный сегмент, как правило, полностью не прерывал связь, тесно скреплявшую все стороны крестьянского хозяйства, включая его основную отрасль – земледелие, и потому не актуализировал ригоризм социальных противоречий, порождаемых буржуазным порядком.

В ряду других отраслей кустарного производства, имевших тенденцию к концентрации, особый интерес представлял собой кожевенный промысел, структурированный таким образом, что одна его часть представляла исходный «материал» процесса рождения крупной промышленности, другая же являла собой результат логического завершения этого процесса.

Традиционный кожевенный промысел крестьян Московской губернии получил особый импульс к развитию «в войну 1812 года, Венгерскую кампанию, Крымскую войну, во времена Польского восстания и войны с Турцией»[87].

Центром кожевенного района было с. Ивашково, располагавшееся на границе Московской и Тверской губерний. На протяжении пореформенных десятилетий в промысле активизировался процесс имущественной дифференциации, и среди общей массы кожевенников-ивашей земские корреспонденты выделяли три неравные в экономическом отношении группы: крупных, средних и мелких промышленников[88].

По оценке земцев, структурная дифференциация выглядела следующим образом: «крупными торговцами называются люди, обладающие капиталом от 1000 до 50 000 рублей. На капитал в 50 000 рублей насчитывается в районе четыре торговца, в Ивашково один, в Манасеино один, в Корневском один и в Маркове один. На капитал от 10 до 15 тысяч имеются два прасола, в Ивашково и в Корневском. На капитал от 1000 до 5000 рублей ведут свои дела 5 ивашей, в Ивашково 3, в Дулепово один и в Корневском… Средние прасолы ездят по деревням, закупая всякие шкуры, и отъезжают от дома на дальнее расстояние в губернии: Смоленскую, в Гжатск, в Вязьму, Сычевку, в Псковскую – в Порхов, Торопец, в Калужскую – в Медынь, Мещевск, Мосальск, во все уезды Тверской губернии и во все уезды Московской губернии. Эти прасолы обладают капиталом от 100 до 500 рублей… Остальные иваши представляют из себя мелких торговцев, девиз которых – пользоваться случаем, они собирают кошек, собак, щетину, рога, копыта, тряпки, кости, одним словом, все, что только попадется под руку и окажется по карману»[89].

Соответственно имущественной дифференциации промысел структурировался по специализации на производство мелких и крупных кож. Наиболее капиталистые кожевники сосредоточились на переработке крупных, наиболее востребованных кож.

Кустари, перерабатывающие крупные кожи, как правило, представляли собой капиталистических предпринимателей, в то время как их односельчане, выделывавшие мелкое кожевенное сырье, являлись типичными мелкими товаропроизводителями. Конечно, это совсем не означает, что группа производителей крупных кож была однородной, сказанное говорит лишь о том, что именно в этой группе кустарей генерировалась достаточно значительная прослойка представителей крупного, рожденного на собственной основе промышленного производства.

Для подтверждения сказанного, обратимся к данным о величине предприятий этой группы.

Таблица 2

Величина предприятий группы производителей крупных кож[90]

Собственно, мастерские предпринимателей составляли в этой группе почти 40 %. На каждое такое предприятие приходилось в среднем по 13 наемных рабочих, в то время как мелкие кожевенные мастерские (34,3 % общего числа) объединяли не более двух семейных рабочих и, как правило, выполняли подсобные операции (например, очистку кож от шерсти, мздры, сбор щетины и отходов) в технологическом процессе предпринимательских заведений.

В группе производителей мелких кож преобладали предприятия с числом рабочих от 2 до 6 человек.

В половине заведений этой группы использовался наемный труд, но число привлекаемых рабочих со стороны не превышало двух человек[91].

Кустари первой и второй групп отличались и по уровню культуры, и по бытовым условиям. Мастера по выделке крупных кож в значительном количестве имели каменные дома, были поголовно грамотными и даже являлись постоянными читателями различных газет и журналов: «Голос», «Новое время», «Русские ведомости», «Русский курьер», «Московский телеграф» и т. д.[92]

Другая сторона присутствия крупного производства в мелкой промышленности была полностью обусловлена форсированной капитализацией и индустриализацией экономики России.