– Вначале я тоже так подумал, – сказал Тас. – Но взгляни на солнце. Оно совсем низко над горизонтом. Через несколько часов стемнеет. – Он вздохнул. – Наши тени потерялись.

Карамон, хотя это и казалось глупым, и в самом деле обернулся, чтобы посмотреть на свою тень. Тас оказался прав. Солнце было перед ним, а тени позади как не бывало. Карамон даже не увидел своих следов, которые должны были четко отпечататься в серой пыли. Внезапно его охватило жуткое чувство, что он перестал существовать.

– Мы вошли в мир смерти. Живые к нему не принадлежат, – пояснил Рейстлин почти шепотом. – Мы не отбрасываем тени и не оставляем следов.

– Не нравится мне это место. – Карамон вздрогнул.

Он сердито посмотрел на Стурма, который остановился, чтобы дождаться их, и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Рейст, а что если этот проклятый шлем, который на нем, заведет нас в какую-нибудь западню? Может, все-таки повернем назад?

Колдун с тоской подумал о возвращении в Череп. Объяснить этого Рейстлин не мог, но там он чувствовал себя совершенно здоровым и полным сил, почти как раньше. Здесь же каждый шаг давался ему с трудом, и он мечтал лишь о том, чтобы распластаться на этой выжженной мертвой земле и уснуть. Он кашлянул, покачал головой и слабо махнул в сторону рыцаря.

Карамон все понял без слов. Стурм во власти шлема будет продолжать двигаться к своей цели. Если они повернут назад, он отправится в Торбардин без них.

Рейстлин дернул близнеца за рукав.

– Мы должны идти вперед, – задыхаясь, прошептал он. – Нельзя допустить, чтобы ночь застала нас в этом проклятом месте!

– Воистину так, брат! – произнес Карамон с чувством. Он подставил Рейстлину плечо, чтобы помочь ему идти, и направился вслед за Стурмом.

– Надеюсь, моя тень ко мне вернется, – причитал Тас, семеня сзади. – Она мне очень нравилась. Я привык везде брать ее с собой.

Танис, шагая по дороге, видел, как удлиняется его тень. До темноты оставалось лишь несколько часов. Друзья уже спустились с горы, быстро шагая по старой дороге, проложенной гномами. До леса нужно было пройти всего несколько миль. Перспектива выспаться на сосновых ветках казалась весьма соблазнительной, особенно после бессонной и унылой ночи в горах, с камнями вместо матраса и подушки.

– Я чую дым, – проговорил Флинт, внезапно останавливаясь.

Танис потянул носом. Он тоже почувствовал запах гари. В лагере он так привык к дыму костров, на которых готовили еду. Утомленный днем ходьбы, Танис не сразу сообразил, что это может предвещать. А поняв, поднял голову и стал всматриваться в небо.

– Вот оно, – сказал Полуэльф, указывая на два столба черного дыма, поднимавшегося из соснового бора, неподалеку от того места, где они остановились. – Может, лесной пожар.

Старик покачал головой:

– Пахнет горелым мясом.

Он нахмурился и мрачно смотрел на дым из-под низко нависших кустистых бровей. – Нет, это не лесной пожар. – Флинт оперся на свой боевой топор. – Это поселение овражных гномов, деревня, о которой я тебе говорил. – Он посмотрел по сторонам. – Я должен был догадаться, где мы. Но раньше я никогда не подходил к поселению с этой стороны.

– Скажи, в этой деревне тебя держали в плену?

Флинт громко засопел. Его лицо побагровело.

– В жизни близко к этому месту не подойду!

– Ну конечно нет, – поспешно заверил его Танис, пряча улыбку, и почел за лучшее переменить тему. – Раньше овражные гномы часто встречались в городах. Кажется странным, что они поселились в столь отдаленном и диком месте.

– Они ждут, когда откроются врата, – объяснил старый гном.

Полуэльф озадаченно посмотрел на друга:

– Сколько же времени они здесь живут?

– Триста лет. – Флинт махнул рукой. – В этих краях таких поселений множество. В день, когда врата закрылись, овражные гномы оказались отрезанными, они построили домишки у подножия горы и стали ждать, уверенные, что врата откроются вновь. И так ждут до сих пор.

– Во всяком случае, это свидетельствует об их оптимизме, – заметил Танис.

Он свернул с дороги на тропинку, которая вилась в том направлении, где виднелся дым.

– И куда это ты собрался? – грозно спросил гном, не двигаясь с места.

– Поговорить с ними, – ответил его спутник. Флинт засопел:

– Кендера нет рядом, вот тебе и не хватает недельной дозы глупости.

– У овражных гномов невероятная способность отыскивать спрятанное, – напомнил Танис. – Как мы убедились в Кзак Цароте, они снуют по потайным ходам и туннелям. Кто знает? Вдруг они нашли какой-нибудь потайной путь, ведущий внутрь этих гор.

– Тогда почему они живут снаружи? – спросил Флинт, но все же пошел вслед за другом.

– Может, они и сами не поняли, что обнаружили.

Старый гном только покачал головой:

– Даже если они нашли путь в сам Торбардин, ты все равно ничего не поймешь из их болтовни, и не дай этим негодникам уговорить себя остаться на ужин. – Он сморщил нос. – Фу! Что за вонь! Даже жареные крысы пахнут аппетитнее!

Запах действительно был омерзительным. Если дым поднимался от костра, на котором готовили пишу, то Полуэльф даже вообразить не мог, что же это было за кушанье.

– Не волнуйся, – сказал он другу, прикрывая нос и рот рукой.

Тропинка привела их на прогалину. Флинт с Танисом замерли на месте, молча глядя на открывшуюся жуткую картину. Каждый дом был разрушен, все овражные гномы перебиты, а их тела сожжены. Остались лишь обугленные скелеты и тлеющие куски почерневшей плоти.

– Не жареные крысы, а жареные овражные гномы, – угрюмо поправился Флинт.

Повязав на лица платки, со слезящимися глазами, друзья вошли в разрушенную деревню в поисках тех, кто мог остаться в живых. Но усилия их казались тщетными.

Тот, кто учинил эту бойню, сделал свое дело быстро и безжалостно. Овражные гномы – надо заметить, известные трусы – были, очевидно, захвачены врасплох, у них не было времени убежать. Их убили на месте. В некоторых телах зияли дыры, другие были разрублены на части. У тех, что еще не до конца сгорели, между ребрами торчали стрелы. На некоторых вовсе не было ран.

– Кто-то пустил в ход черную магию, – мрачно заметил Танис.

– И не только.

Флинт нагнулся и поднял обломок меча, валявшийся рядом с трупом, на голове несчастного был надет перевернутый котелок. Импровизированный шлем продлил на короткое время его жизнь, и он, должно быть, успел добежать до края деревни, где убийца настиг его и заставил поплатиться за сломанный меч. Бедолага с котелком на голове лежал с вывихнутым бедром и сломанной шеей.