этом сотни раз с тех пор, как нам исполнилось по четырнадцать. Мы обе распланировали наши жизни — муж, двое детей, забор из белого штакетника, золотистый ретривер. Мы даже думали заставить наших детей влюбиться и пожениться, чтобы мы с Лив стали законными родственницами. Это были наши глупые подростковые мечты, которые никуда не делись. Мы просто никогда не обсуждали вероятность того, что обе влюбимся в одного и того же потрясающего мужчину.

Словно ожидая сигнала, дверь открыл Девон, и мое сердце замерло от вида мужчины моей мечты, который вошел в комнату, держа Руби на руках.

— Привет, Эви, — произнес он, коротко кивнул и слегка улыбнулся.

В ответ я лишь помахала рукой, надеясь, что он расценит мое молчание как нежелание разбудить спящего на моих руках ребенка. Реальность же заключалась в том, что я не могла проронить ни слова. Вид его сильных рук, держащих драгоценную маленькую девочку, завораживал. И сам он выглядел невероятно счастливым. Выражение счастья отлично шло ему. Я не могла ничего сказать. Меня переполняли чувства.

Девон вместе с Руби на руках прошел к краю большой кровати и остановился, коленями упершись в матрас.

— Я собираюсь сходить с Руби в парк, а затем съесть немного мороженного, — произнес он, и мы все рассмеялись, когда ее глаза вспыхнули от восторга.

— Ура, парк! — громко вскрикнула Руби, но, к счастью, малыш продолжал спать.

— Нужно что-нибудь принести, детка? — спросил он Оливию. Его голос был полон нежности и любви. Разумеется, Девон был полностью очарован женщиной, которая подарила ему сына, и наслаждался тем периодом в своей жизни. С одной стороны, я полностью понимала это, но с другой — это был полный отстой. Он бы никогда не посмотрел на меня также, никогда не увидел бы, как я держала на руках нашего ребенка. Эти мысли, помимо всех остальных, которые крутились в тот момент в моей голове, причиняли мне невероятную боль. Я всегда могла увидеть Девона, быть в его жизни, вероятно, даже считаться частью семьи, но у меня никогда не было той особой связи с ним. Он смотрел на Лив так, словно она подарила ему луну.

— Нет, думаю, мы в порядке.

— Хорошо. Мы скоро вернемся, — он наклонился, чтобы поцеловать ее, и мне пришлось отвести взгляд. Я всегда так делала. Я многое могла выдержать, но все же старалась оградить себя от боли, насколько это было возможно. Я услышала приближающиеся шаги и вскинула взгляд. Разумеется, Девон направлялся ко мне.

Его взгляд был сосредоточен на мне, и что-то в нем определенно изменилось. Он немного смягчился. И, если я не ошибалась, стал еще и более печальным. Девон остановился прямо возле моего кресла с правой стороны, а затем наклонился и оставил мягкий поцелуй на макушке Джакса. Когда он выпрямился, то снова встретился со мной взглядом, что-то пробежало между нами. Единственное как бы я могла назвать это — волна сожаления. Словно он видел, как я держала на руках его драгоценного мальчика и в тот момент у него были те же мысли, что и у меня: в реальности это никогда не могли быть мы. Мне никогда не приходило в голову, что, увидев меня с его детьми на руках, это могло бы вызвать у него те же мысли и чувства, что и у меня. Я никогда не задумывалась, что он тоже мог относиться ко мне подобным образом.

Внезапно, я почувствовала, как начало тянуть внизу живота. Даже пульсировать. Все тело болело, кричало о разрядке, которую никогда бы не получило. И я нашла в себе силы убедить себя, как и миллионы раз за последние пять лет, что все в порядке. Что я в порядке. Я могла разобраться со своей жизнью. Этого мне было достаточно.

— Эви, — мягкий голос Лив вывел меня из задумчивости. Я вскинула на нее взгляд и увидела, что она заинтересованно смотрит на меня. — Слушай, знаю, что какое-то время я довольно сильно лажала. У меня был трудный период, и когда появилась Руби, я была к этому не готова. Но хочу сказать тебе, что не стоит терять надежду. Если я могу быть счастлива, то и ты тоже. По сути, я задолжала тебе счастье. Ты и Девон, вы, ребята, никогда не отказывались от меня, даже когда я была не самым приятным человеком.

— Лив, у всех нас бывают плохие дни.

— Или плохие годы, — с грустью произнесла она, что огорчило меня еще сильнее.

— Лив, то, что действительно важно, это кто ты есть сейчас, и я всегда знала, какая ты настоящая. Ты счастлива. Ты добрая девушка, хорошая жена и прекрасная мать, — говорила я, глядя на ее прекрасного ребенка у меня на руках.

— И ты можешь быть такой же, Эви, — ее голос был таким мягким и звучал даже как-то по-матерински заботливо и успокаивающе.

— Я счастлива, — в свою защиту произнесла я, хоть и без особых эмоций.

— Эви, ты просто довольствуешься текущим положением. А мне бы хотелось, чтобы ты нашла свое счастье, как я.

Я, наконец, подняла глаза и встретилась с ней взглядом. Знала, что она не отступит, пока я не посмотрю прямо ей в глаза и не отвечу, хоть мой ответ и будет ложью.

— Я счастлива, Лив. Правда, — слова словно ужалили меня. Я задавалась вопросом, могла ли Лив понять, что я лгала ей. — Если когда-нибудь я встречу мужчину, буду готова выйти за него и создать семью, то сделаю это. Но у меня слишком много дел, чтобы беспокоиться об этом. Предпочту покориться судьбе. Если он где-то там, то пусть найдет меня сам.

— Не найдет, если ты прячешься.

Я прыснула.

— Я не прячусь, Лив, а работаю. Это разные вещи. У меня нет постоянной работы с девяти до пяти. Я должна вкалывать, чтобы свести концы с концами. Если это означает работу в выходные или поздно вечером, то так тому и быть.

— Я знаю, знаю, но пообещай мне, что ты не будешь сторониться знакомства с новыми людьми и новых впечатлений.

— Обещаю.

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, да? — спросила Лив. И хотя это был не какой-то там странный вопрос, он застал меня врасплох. Лив никогда до этого не была такой упорной.

— Да, Лив, я знаю, что ты любишь меня. Я тоже тебя люблю.

Это была истинная правда. Она была моей лучшей подругой и благодаря ей у меня появились племянница и племянник. Она была моей семьей. И то, что я влюблена в ее мужа, было по-настоящему