путинские финансисты на всякий случай избавились еще в 2018-м, но насчет евровых активов серьезного беспокойства у них не замечалось. Как и относительно товарообмена с ЕС. Владимир Путин самым искренним образом считал, что европейцы крепче, чем Россия, держатся за этот обмен товарами. Шантаж Евросоюза, который он осуществил в середине 2022-го, перекрыв подачу газа, имел смысл только в том случае, если у его инициатора была серьезная надежда на капитуляцию европейцев. Шантаж только ускорил разрыв с ними, что стало для Путина неожиданностью. Незнание потенциала собственной армии было еще одной из этих державных иллюзий. Раз уж Путин мерил действительность советскими мерками, то что-то, похожее на усмирение Чехословакии в 1968-м, должно было прийти ему на ум самым естественным порядком. Он размышлял не столько о том, как оккупировать Украину, сколько о дальнейших шагах после неизбежной, как ему казалось, военной победы. С высоты воображаемого им супердержавного могущества Путин и выслушал 30 декабря 2021-го отказ Байдена капитулировать. Решение воевать стало окончательным и выглядело в его глазах самоочевидным.  Два года назад представления его режима о себе и о человечестве при всей их странности были вполне гармоничны и взаимоувязаны. Поэтому они и опрокинулись не частично, а целиком. Путинской России пришлось найти себе совсем новое место в мире и переустоиться неожиданным для себя образом.  ПРОЕКТ ВСЕ-ТАКИ ЗАВЕРШЕН Отказаться от супердержавных ухваток пришлось по всему фронту, и в переносном смысле, и в прямом. Война ведется с напряжением всех сил РФ, но идет теперь уже не за восстановление старой империи, а лишь за захват весьма ограниченных территорий на юго-востоке Украины. Все завоеванные в 2022-м куски четырех украинских областей населяли до войны около 3 млн чел, а сейчас там остается никак не больше 2 млн. Всего же на захваченных при правлении Путина землях, включая Крым и довоенные сепаратистские образования «ДНР» и «ЛНР», обитает максимум 8 млн чел. И это из почти 150 млн жителей бывших союзных республик. Реставрация европейской империи свернута. Ни о каком уходе США и НАТО из Восточной Европы больше нет речи. Вступление в НАТО Финляндии (4 апреля 2023-го) и Швеции (в ближайшее время) новых московских ультиматумов уже не вызвало и отозвалось лишь комплектованием двух добавочных общевойсковых армий, явно более слабых, чем вооруженные силы этих двух стран. Притязания на господство в Центральной Азии и на Южном Кавказе пресечены более мощными державами – Китаем и Турцией. В сентябре 2022-го председатель КНР Си Цзиньпин перед самой встречей с Путиным и другими вождями Шанхайской организации сотрудничества специально приезжал с отдельным визитом в Казахстан, чтобы указать, кто тут теперь главный друг. А исход армянских жителей из Карабаха, состоявшийся в сентябре 2023-го при нейтралитете российского воинского контингента, обозначил переход тамошних рычагов в руки Турции. Из всех бывших имперских провинций влияние России за эти два военных года выросло только в Беларуси. И то регулярно провозглашаемое слияние двух режимов, под которое Лукашенко привык доить Путина, каждый раз оказывается выдумкой. Война продолжается, однако гигантскую попытку соорудить что-то похожее на старую супердержаву можно считать не только провалившейся, но и завершенной. НОВАЯ РОЛЬ Разумеется, агрессивность путинского режима и его всегдашняя готовность что-то ухватить никуда не делись. Но размер претензий измельчал и теперь такой, какой и подобает державе второго ранга, вроде Ирана или КНДР. Это принципиально другая мировая роль.  Россия больше не претендует на экономическую власть над Западом, которой никогда не обладала Северная Корея и которой давно лишился подсанкционный Иран. Хозяйственные связи со странами западнее России, которые преобладали веками, включая и советскую эпоху, свернуты. Как у КНДР и у Ирана, российская экономика теперь замкнута на Китай. В 2023-м 40% российского импорта поступило из КНР, и эта доля продолжает быстро расти (в предвоенном 2021-м Китай обеспечил меньше 25% импорта России). Уже сейчас вес Китая в российской торговле подходит к максимальному уровню, когда-либо достигавшемуся любой иностранной державой в прошлом и нынешнем столетии. А нынешняя завязанность российской финансовой системы на единственную валюту, юань, вообще беспримерна в истории России. Статус китайского экономического вассала, который Путин для себя явно не планировал, не выглядит в его глазах чем-то нестерпимым. Он быстро привык к новой роли. И причина не только в личных особенностях российского правителя. В отличие от СССР, КНР легко терпит выходки своих хозяйственных сателлитов и не мешает им импровизировать, пока они держатся в русле ее большой политики. В новой ситуации естественным ориентиром для путинской России стал уже не Советский Союз, а теократический Иран. Пария на Западе, надежный поставщик энергоресурсов в КНР, этот режим держится на плаву уже 45 лет, почти непрерывно с кем-нибудь воюя, удерживая под полной или частичной властью Сирию, Ливан, Ирак и Йемен и не обладая при этом таким уж большим населением (60% российского) или сверхмощной экономикой (30% российской). Ни многолетние усилия Соединенных Штатов, ни регулярные внутренние бунты, ни 30-40 процентная инфляция не смогли пошатнуть власть теократов и спецслужбистов. Ясно, что опыт режима, ведущего размашистую имперскую политику, обходясь без западных систем вооружений и без военных расходов западного уровня, и при этом дрессирующего свой народ с крутостью, обгоняющей путинские грезы, логично было бы адаптировать к условиям РФ. И российский режим на удивление успешно продвигается по этому пути. А уж специально подражает или само так получается, вопрос не главный. ПЕРЕВОСПИТАННАЯ РОССИЯ Если забыть прежние мечты об уверенном развитии и освоении передовых хозяйственных навыков, то экономика воюющей России выглядит вполне успешной. К санкциям более или менее приспособились. Жизнь в изоляции наладилась. Торговля перенацелилась с Запада на Восток. ВВП вернулся к предвоенному уровню. Надежд на быстрый рост нет и даже небыстрый неочевиден, но все работает, в магазинах свободно продаются основные товары, и при этом военные траты удалось увеличить с $66 млрд в 2021-м до $160 млрд в 2023-м. Сходство с иранской «экономикой сопротивления» совершенно очевидно, хотя умышленным порядком ее, кажется, не копировали. Но сходство ситуаций рождает и сходство образа действий. Десять пунктов «экономики сопротивления», с  их призывом «опираться на внутренние возможности», «противостоять любым санкциям» и «создавать резервы», близки и понятны капитанам российского народного хозяйства. Особенно же пункт четвертый: «Руководить страной нужно так, будто идет джихад». Именно так они и руководят, повседневно управляя страной в режиме кризисного менеджмента. Другой менеджмент Путину теперь не нужен. Как и в Иране, вестернизированные и либеральные слои частью изгнаны из страны, частью затаились. И на сцене, как и там, буйствует хор антилиберальных активистов и стукачей. Правда,