Моя сила отозвалась, ударила. В воде поднялся ураган, меня подхватило, поволокло. В ушах звенел отчаянный безумный крик умирающей ведьмы. Волна швырнула на берег, я закашлялась. И вокруг все стихло. Озеро снова стало неподвижным и прозрачным, словно ничего и не было.

Я поползла к Лиру, лежащему неподалеку. Сейчас главное — спасти его. Остальное перестало иметь для меня значение. Страха не осталось, его словно выжгло. Только бы доползти. Только бы успеть! Песок в этот раз причинял боль, колол, словно тысячи ледяных иголок, царапая хвост и кожу. Дышалось тяжело, просто не осталось сил.

Ползти. Просто ползти. Не думать о плохом.

Лир. Я люблю тебя. Я спасу. Не умирай. Не сейчас. Пожалуйста. Я ведь даже не сказала, как ты мне нужен.

Не знаю, шептала ли я это или просто думала, сокращая между нами расстояние слишком медленно, чувствуя, как перед глазами плывут черно-белые круги.

Я почти доползла, оставалось совсем чуть-чуть, каких-то пару рывков, чтобы коснуться его руки и ощутить, что он живой. И я поняла — не успеваю. Голова клонилась к песку, в ушах звенело, в глазах стояла непроглядная темнота.

И это было обиднее всего. Не дотянуться, когда он так близко. Собрала последние силы, сделала рывок… Хвост уже казался неподъемным, тело жгло, мир растворялся. И единственный островок надежды — теплая рука Лира. Живой!

Этого озарения хватило на долю мгновения, а затем я почувствовала острый ледяной поцелуй темноты и в ней — чей-то отчаянный крик:

— Ариадна!

Очередной сон был тягучим, совсем странным. Казалось, он снится мне не в первый раз. Кто-то отчаянно кричал, звал, умолял вернуться. Или нет? Голосов в этой кромешной тьме уже слышалось два.

Как же сложно вспомнить. Даже кто я.

— Русалка! Сумасбродная русалка, которая смогла победить сильнейшую в мире ведьму.

А они существуют? Даже в темноте меня беспокоил этот вопрос.

— Да.

Голоса отвечали хором. Нелепость какая.

Пустота звала, манила.

— Тогда зачем нас спасла? — Первый голос.

— Забери тогда и меня, если не хочешь возвращаться. — Второй голос, хриплый, уставший, родной…

Существует ли здесь небо? Как к нему пробраться?

— Дайари, без тебя меня уже нет.

Дайари. Как нежно. Как красиво. Знать бы, что означает. Дайари.

— Единственная, моя единственная. Мой свет. Вера. Радость. Я люблю тебя.

— Не уходи от нас! — Уже другой тихий голос.

Как оставаться тут, если кому-то нужна?

— Спасибо!

Оба голоса выдохнули это с облегчением, а вот темнота… она не хотела отступать и отпускать. Кутала меня в пронзающий лед, целовала холодными губами, лишала возможности думать.

— Держись, мы поможем.

И темнота стала рушиться, распадаться на осколки.

Чувство реальности ко мне возвращалось медленно, какими-то отдельными урывками. Помнила, что прокляла ведьму и ползла… Боль оттого, что кто-то безжалостно растирал мое тело, стараясь вернуть тепло, заставила вскрикнуть. Согревающее дыхание на запястьях и кончиках пальцев, словно кто-то делился самой жизнью. Чей-то смутный силуэт в мелькании звездного неба… И напоследок обжигающий поцелуй.

— Дыши, Ари! Дыши! Не смей умирать! Ты слишком мне нужна! Не смей! — До ужаса знакомый голос в необъяснимой тревоге и не думал сдаваться.

Что же все так болит-то? Почему не вспомнить имени того, кто не дает уплыть в темноту?

— Лир, приходит в себя!

Виски заломило от воспоминаний, горло обожгло холодным воздухом. Мы ведь не могли оказаться за краем той бездонной черной пропасти все вместе?

Сознание снова провалилось в неизвестность.

Я пришла в себя, когда день был в самом разгаре. Лир и Аран находились рядом. Потянулась к ним, гадая, как они тут оказались. Неужели доползла? Все помнилось смутно, было как в тумане. Что из того, случившегося, сон, а что — явь? Не привиделось же такое, в самом деле?

Ведьма умерла. Это реальность. Не сон. А чернота с пустотой? Лир, который меня целовал? Сон? Он же лежит рядом, можно дотянуться и проверить пульс. Сделать это было страшнее, чем оказаться один на один с ведьмой. И пока проверяла, сердце едва не остановилось. Потом потянулась к Арану. Тоже живой. Уже хорошо.

Я осторожно села. Хвоста нет. Я вся в песке, опавшей листве и хвое. Тело в синяках, царапинах, ссадинах. Живая. Просто немыслимо. А Лира и Арана на ноги подниму. Они всего лишь ослабли, ведьма вытянула из них немало сил.

Я подползла к озеру, умылась, вернулась и переоделась. Нечисть на поляне появилась, когда я собралась развести костер. Кикимора, леший, водяной обняли, охая и причитая. Уточнила, что с магами, окончательно успокоилась, услышав подтверждение своей догадки.

Кикиморка усадила меня на поваленное бревно, велев лешему принести хвороста, а водяному — воды. Слабость так и не проходила. И пока Даринель рубила лапник, леший с водяным вернулись. Магов закутали в плащи, уложили поближе к вспыхнувшему костру. Даринель что-то зашептала, плетя заклинания.

— Так они восстановятся быстрее, — пояснил леший.

Странно… Даринель, хоть и кикимора, а колдует как маг. Возле Арана так вообще замерла, едва ли не заворковала. Зеленые глаза заблестели, словно изумруды… Быть такого не может! Показалось? Лишь у высшей нечисти глаза могут быть любыми, но у кикиморы всегда желтые. Как такое возможно? И кто тогда Даринель? Зачем скрывается?

Ох, Ари! Опять не в свое дело лезешь. Хватит с тебя чужих тайн!

Нечисть накормила меня, Даринель заставила выпить горькую настойку, отправила отдыхать под крылышко к магам. Краем глаза заметила, что леший ставит щит и выкладывает охранный круг.

Я обняла Лира, чувствуя, что он спит. Кикимора наложила заклятие, так силы восстанавливались быстрее. Погладила Арана по спутанным белоснежным волосам, зевнула и незаметно для себя заснула, уткнувшись в плечо моего мага.

Прошло десять дней. Я просыпалась, смотрела на спящих Лира и Арана, ела то, что приготовила нечисть, снова проваливалась в сон. Истощение сказывалось, но я и не рассчитывала вернуться к прежнему состоянию быстро. Аран и Лир, судя по объяснениям нечисти, вытащили меня с грани, отдав последние силы. Я почти умерла.

Нечисть восстановилась быстрее — всего за сутки. Силу они вернули благодаря лесу, потому что были его частью, и сразу отправились нам помогать.

Утром на десятый день, взглянув на затянутое сизыми тучами небо, я поняла, что силы ко мне окончательно вернулись. И желание поплавать стало нестерпимым.