— От Семафора. Будьте здоровы, залезайте.

Ехали молча. Скоро показалась развилка с указателем на центр Новосибирска, однако бородач решительно повернул в противоположную сторону.

— Что, в город не поедем? — не удержался и спросил Роман.

Бородач помолчал минут пять, и только после того, как Роман окончательно потерял надежду на то, чтобы хоть чего-нибудь от него добиться, вдруг неожиданно добродушно ответил:

— Не-е, у Семафора база на водохранилище. Ну, на Оби. Ему в городе душно. Да вы не волнуйтесь, доставлю в лучшем виде.

Покосившись на задремавшую Лизу и на внимательно зыркающего по сторонам Боровика, Роман отвернулся к окну и прикрыл глаза.

После этого бородач нарушил молчание только минут через сорок.

— Во, приехали, база! — сказал он, тронув Романа за плечо. — Буди свою компанию.

«Газель» с выключенным мотором стояла на берегу бескрайнего моря, по которому мерно катились волны с пенистыми гребешками. Вдоль берега выстроились грязно-желтые хрущевские пятиэтажки, до боли напоминающие какую-нибудь улицу Костюшко в Питере. Из-за крыш пятиэтажек виднелись темно-зеленые верхушки кедров начинающейся прямо за домами тайги.

— Во! — еще раз сказал бородач и подмигнул. — Поселок Промышленный, улица Русская, — пошли, Семафор ждет. Скромно живет, закона придерживается!

И уважительно поднял кверху коричневый от табака мозолистый указательный палец с потрескавшимся толстым ногтем.

Седой как лунь Семафор, поджидавший гостей в крохотной гостиной скромно обставленной двухкомнатной квартирки на первом этаже, сразу перешел к делу.

— Арбуза знаю, Тюрю знаю, — сказал он, кивнув вместо приветствия, — про проблемы Тюря дал знать, слышал и про гон на Арбуза. Арбузу верю, чем могу — помогу. Чего там за поезд? Тюря не стал по трубе молотить, сказал, что вы сами расскажете.

Роман собрался с мыслями и рассказал про «Поезд смерти», тщательно подбирая слова и стараясь быть как можно более убедительным.

— Н-да… — вздохнул Семафор и загасил окурок «Беломора» татуированными пальцами, — чего только не придумают враги наши, чтобы со свету нас сжить! Серьезное какое дело-то заваривается, а? А вы кто, кстати, сами-то будете? Вот ты, например, что-то ты на мента больно смахиваешь, гость мой далекий?

Татуированный палец уперся в грудь Боровику, бородач, стоящий у двери, ведущей в коридор, сноровисто сунул правую руку под полу штормовки.

— А я мент и есть, — спокойно ответил Боровик, — правда, бывший. И сюда приехал не службу ментовскую справлять, а людей выручать. В том числе и своего друга Мишу Арбузова.

— Значит, не наш, — констатировал Семафор, — а нет ли тут подставы какой, гости дорогие? Объявитесь. Вот и люди вас послушают.

Не вынимая руку из-под полы штормовки, бородач тихонько свистнул, и из соседней комнаты в гостиную тут же вошел коренастый кудрявый парень с вороненым «ТТ» наизготовку. Еще один появился из-за плеча не двигающегося с места бородача и, проскользнув мимо него, занял позицию у окна.

Семафор поковырялся в нагрудном кармане рубашки, подцепил папиросу и неторопливо закурил.

— Что притихли? Ждем-с!

Оглянувшись на замершую Лизу, Роман успокаивающе поднял ладони, потом взялся за ненавистные усы и содрал их с лица, чуть не взвыв от боли. После этого снял очки и уже более осторожно принялся за парик.

— Ну что, узнали? — криво усмехнувшись, поинтересовался он.

Кудрявый браток опустил пистолет и удивленно воскликнул:

— Опа! Так ведь тебя похоронили!

— Как видишь, неглубоко, — ответил Роман и стал растирать верхнюю губу, которая горела после того, как он безжалостно отодрал усы.

— Слышь, Семафор, — браток оглянулся, — это ведь кто… Это ведь Роман Меньшиков! Живой и здоровый!

Семафор нахмурился и пригляделся к Роману.

— Певец, что ли?

— Он самый, — сказал Роман, — певец.

— А я слышал, что ты сгорел, — прищурился Семафор.

— Сгорел, да не я, — усмехнулся Роман.

— Чудеса на белом свете творятся, — вздохнул Семафор, — ну да ладно, потом расскажешь. С тобой ясно. Ты хоть и не из братвы, но все равно вроде как наш. Да я и сам твои песни слушаю иногда… А это кто?

Он кивнул на Боровика и Лизу.

— Ну, — Роман пожал плечами, — девушка со мной, но только она не просто девушка, а такая, что и братки некоторые отдыхают. А Боровик — он действительно бывший правильный мент. А теперь он тоже со мной. И нам на самом деле нужна помощь.

— Ладно, — седой авторитет бережно разгладил морщинистой ладонью скатерть, — будет вам помощь.

— Уважаемый, — Боровик посмотрел на Семафора, — если мы уже выяснили, кто да откуда, то пусть Роман с Лизой тут остаются, а мне нужно со своими связаться. Так что я пошел.

— Со своими — значит, с ментами? — Семафор неодобрительно посмотрел на Боровика поверх очков.

— С ментами, — Боровик вздохнул и развел руками, — с ними самыми… Только не со всеми, а с одним. Надежный человек, и, кроме того, без него тут ничего не получится.

— Ну, ступай, ступай, — Семафор поджал губы, — надо же, с ментами вместе работать буду…

— Ну и что? — засмеялся Роман. — В других делах работаете и — ничего. А тут дело правильное, благородное — братву спасать, так что ничего особенного. Кстати!

Роман пристально посмотрел на Семафора.

— Как вас по имени-отчеству, а то неудобно как-то, человек вы пожилой, не по кликухе же обращаться.

— Анатолий Афанасьевич, — ответил Семафор, — так называй.

— Хорошо, — кивнул Роман, — так вот, Анатолий Афанасьевич, не в службу, а в дружбу, а точнее — в интересах дела, не найдется ли у вас какой машинки для моего друга Боровика? Пешком ведь не много дел наделаешь, а времени у нас в обрез. Мы-то с вами остаемся, а Боровику по городу колесить.

— Ишь, — Семафор помотал головой и усмехнулся, — машинку ему… Ладно, будет ему машинка. Раз от Арбуза люди, отказать не могу. Только имейте в виду, «Лексусов» да «Хаммеров» у нас нет. Кстати говоря, Боровик — это погонялово такое?

— Нет, — улыбнулся Боровик, — это фамилия. Меня Александром звать.

— Шуриком, значит, — кивнул Семафор.

— Ага, Шуриком, — Боровик улыбнулся еще шире.

Семафор, кряхтя, обернулся и сказал бородачу:

— Дай Шурику синюю «шестерку». И не забудь доверенность выписать.

Бородач кивнул Боровику, и они вместе вышли.

Семафор повернулся в Роману, потом придирчиво осмотрел Лизу и, оставшись доволен результатом осмотра, сказал:

— Как насчет закусить с дорожки? Ну и по рюмочке, конечно.