Как же я раньше не поняла - не нужно было усложнять задачу, следовало с самого начала сказать себе о простоте, с самого начала представить, что я всегда это умела, с рождения.

"Конечно. Это нормально, переносить вещи"

Никита-Никита! Если бы ты сам знал, что сказал!

Это нормально. Это нормально. Это - не суперспособность, это что-то обычное, как сходить в магазин. Ведь когда берешь с собой сумку, не боишься, что она пропадет на пороге. Просто знаешь, что так будет.

Потому что так было. Вот и именно - было всегда. И это новое, что я пыталась впихнуть в голову, существовало в ней уже задолго до этого.

Дети все еще копались в песочнице, пытаясь придать сыпучему песку подобие формы. Мелькали разноцветные спины, ходили по кругу ведерки.

А я сидела и смотрела прямо перед собой, впервые за все это время, ощущая внутри уверенность и покой. Покой в завтрашнем дне и в том, что все будет хорошо. Мир и я в это мгновение слились, сделались единым гармоничным целым. Это сквозь меня шел теплый ветерок, по моей ленте серой дороге шагали ноги, это я свысока смотрела на лежащие внизу города, это мои стволы стояли, кутаясь в ветки и пожелтевшие листики, это мой песок перебирала детвора. Сложная схема стала простой и понятной, вопросы нашли свои ответы, которые не существуют в словах. Они существуют в ощущениях "знаю - не знаю".

Дрейк был прав. Наверное, он всегда прав. Либо ты что-то знаешь, либо нет. Не существует точки опоры посередине. Шар катится от одного конца доски на другой, не замирая в центре. Это чувствовалось почти физически - как меняются в сознании сложные узоры, как перерисовываются на глубинном уровне сплетенные знаки, образовывая другие обозначения, превращаясь в новые возможности. Перерисовываются там, где требуется - в бетонной плите фундамента, основного хранилища базовых знаний и убеждений о себе и о мире.

Я на секунду прикрыла глаза. Вернулось позабытое за эти дни ощущение собственной силы, какой-то скрытой мощи.

"Господи, наконец-то.... Как все, оказывается, было просто"

Ноги сами понесли в подъезд.

Лязгнули за спиной двери лифта, сомкнувшись. В голове не было мыслей, только уверенность. Третий этаж. Четвертый. Пятый. На шестом я вышла.

Привычно щелкнул в полумраке дверной замок. Не снимая куртки, я прошла на кухню и достала из коробки чайный пакетик, запакованный в бумажный конверт. Почему пакетик - не единой мысли. Вещь не важна, важен результат.

Вернулась в комнату, села на кровать и представила парк.

(Мать, наверное, будет ругаться, что я прямо в ботинках по коридору)

Приблизился шум деревьев и звук стекающей с чаши воды. По плечам, волосам, рукам застучали холодные капли - здесь в Нордейле, шел дождь.

Я сидела на мокрой лавочке. Горели фонари, втиснутые меж деревьев - их отблески шаром ложились на влажную пожухшую листву. Вокруг было темно, сказывалась разница во времени, скопившаяся во время прыжков, о которой упоминал Дрейк. Здесь закат кончился часа два назад.

Мелкие капли скапливались вместе и стекали по лбу и улыбающимся губам, приятно холодя кожу. Пальцы осторожно сжимали хрусткую бумагу чайного пакетика.

Я улыбнулась шире и разжала ладонь. С зеленого прямоугольника на меня смотрел застывший профиль принцессы "Нури".

Победно билась в голове одна-единственная мысль "Успела. Я успела".

Лежать, смотреть в темный потолок и улыбаться - я могла бы заниматься этим всю ночь.

Великолепное чувство - эйфория бегуна, победившего соревнования, триумф ученого, заслужившего Нобелевскую премию, аплодисменты тысяч зрителей за феерично исполненную арию никак не желало спадать.

"У меня получилось! Получилось!"

Гордость переходила в экстаз, экстаз в бурную радость, радость в безудержное счастье и снова в распиравшую по швам гордость.

О том, что было бы, не сумей я добиться результата вовремя, теперь не хотелось даже задумываться. В том направлении виделся черный покосившийся крест и каркающие вороны.

Завтра я спокойно сдам тест, докажу свою профпригодность для дальнейшего обучения и буду прыгать по осенним лужам, улыбаться прохожим и радоваться их ответным улыбкам. Вот такой, именно такой (и не иначе) должна быть жизнь - интересной, искрящейся, наполненной трудом и приходящими следом победами! О такой жизни я мечтала с самого детства - своей собственной, насыщенной, там, где я - центр своей Вселенной, а не вечно летящий сквозь толпу астероидов осколок. И если раньше часто возникало желание примерить на себя чью-то судьбу, прожить и испытать чужие эмоции (будь то в книгах или фильмах), то теперь оно бесследно пропало. Почти что впервые, и это за двадцать шесть-то лет. Вон он - самый интересный фильм - мой собственный.

Вывернула во двор машина; льющий из динамиков хриплый речитатив отразился от бетонных стен, задрожали, проверяемые на прочность басами, оконные стекла. Примерно с минуту рэперская серенада мешала спать всему дому, а потом соседские нервы сдали - раздался недовольный мужской голос, забористый ряд матерков, и напоследок звон разбившегося об асфальт стекла. Что-то зло выкрикнули в ответ; машина взвизгнула шинами по асфальту и скрылась за поворотом. Музыка стихла.

"О, времена, о, нравы!"

Я улыбалась, слушая ночной "концерт".

Если бы назавтра исчез Дрейк, вместе со своим миром и Нордейлом, жизнь моя все равно бы изменилась в корне. Теперь, обладая талантом к перемещению не только себя, но и грузов, можно было придумать, как заработать денег на жизнь. Приятно будет бросить, наконец, чертову контору, вильнуть по Танюшкиной привычке задом, и сказать всем "Адьос!". И еще, наконец-то, путешествуя с деньгами, в Праге можно купить чашку кофе. А то каждый раз без маковой росинки....

Возбужденные мысли еще долго кружили разноцветными светлячками, мешая уснуть.

* * *

Клетка была необычной, состоящей из светящихся в воздухе голубых линий, делившей пространство вокруг на ровные, размером с кулак, квадраты. И прикасаться к ней ни в коем случае не хотелось - весьма некстати вспоминался фильм "Обитель Зла", где такая попытка стоила герою на экране жизни. Чтобы не задеть ограждение, приходилось стоять, плотно прижав к телу конечности и не шевелиться. От странного запаха, исходящего от мерцающих прутьев, на затылке шевелились волосы.

По сторону клетки, вот уже с минуту меня неприветливо рассматривали три мужских лица. Молча, недобро, со скрытой готовностью к действию, если вдруг внезапно возникший в их кабинете пленник, решит выкинуть подозрительный трюк.

Кто же знал, как в какой именно кабинет нужно "прыгать"? Мне казалось, что я представила тот же самый, который посещала неделю назад. Промашка вышла, однако. Перепугала незнакомых представителей Комиссии и до смерти перепугалась сама. Теперь чистая одежда, с особой тщательностью приготовленная с утра, насквозь пропиталась потом.