А Андрюха? Успел ли он вскочить за Вадиком в вагон? Звонить ему сейчас бесполезно!

Звук ушедшего состава перебивает звук поезда, прибывающего к левому перрону. Я в растерянности стою посреди зала. Люди выходят из дверей, навстречу им в вагоны пытаются побыстрее протиснуться те, кому не терпится уехать… И вдруг, в самый последний момент, когда толпа уже вошла внутрь, а машинист, видимо, привыкший все делать не спеша, раздумывает, что сделать сначала – закрыть двери или почесать в ухе, от колонны метрах в пятнадцати от меня отделяется фигура в джинсах и черной кожаной куртке, и запрыгивает в вагон.

Я еще не успеваю ничего сообразить – а мое тело уже совершает рывок к ближайшей открытой двери. «Осторожно, двери закрываются!», и позади моей спины смыкаются створки консервной банки, в которой плотными рядами натолканы люди-шпроты. Поехали!

Две с половиной минуты я провожу, вжавшись носом в мощную мужскую грудь. Если этот парень женат, думаю, супруга задаст ему пару каверзных вопросов по поводу помады, отпечатавшейся на его джинсовой куртке. В колено мне тычется носом чья-то собака на поводке. На плече кто-то пытается пристроить книгу.

Сердце мое прыгает от волнения.

«Станция “Белорусская”!» – сообщает вежливая тетка в динамиках. Поезд тормозит. Выходить или нет – такого вопроса даже не возникает. Во-первых, надо понять, выйдет ли на этой станции Вадим, во-вторых, меня в любом случае вынесут на перрон.

Торможение, чья-то нога на моем ботинке, сосредоточенные лица людей, пытающихся протиснуться к дверям – и вот мы выпадаем на перрон.

Я тут же отскакиваю назад, выпуская хлынувший из вагона поток людей. Локти, плечи, сумки, волосы… Кто-то смотрит на меня сквозь мельтешащую перед глазами толпу. Напротив – в дверях соседнего вагона, так же, возле самого края платформы, стоит Вадим.

Он стоит и смотрит мне в глаза. И улыбается.

Кровь приливает к моему лицу. А он, не скрываясь, открыто и весело смотрит на меня в упор.

– Здравствуй, Вадик! – произношу я одними губами и тоже расплываюсь в улыбке.

Народ начинает входить в вагоны – а мы не двигаемся с места. И не отводим глаз. Мы, кажется, даже не моргаем. Ждем, кто что предпримет в следующее мгновение.

Вадик мне подмигивает. И делает шаг в вагон.

Я не двигаюсь. Я понимаю, что это – уловка. Сейчас, когда я тоже войду в вагон, Вадик выскочит в последний момент и обведет меня вокруг пальца.

«Осторожно, двери закрываются!» Нервы у меня не выдерживают – ия делаю шаг внутрь – где возле самой двери для меня есть крохотный пятачок.

В это мгновение Вадик выпрыгивает на перрон. Двери начинают двигаться – и я в последний момент просачиваюсь наружу. А Вадим…

Вадим, в тот самый момент, когда между створками дверей его вагона остается сантиметров двадцать, выставляет между дверей руки, задерживает движение и протискивается внутрь. Я инстинктивно сую руки в створки своих дверей – но моей силы растянуть их в стороны не хватает. Двери захлопываются.

– Сука! – яростно восклицаю я.

Поезд трогается с места, набирая ход – и через секунду мимо меня проносится прижатое к стеклу ехидно ухмыляющееся лицо Вадима. Я бессильно стукаю ладонью по проносящемуся мимо окну, затем показываю вслед уходящему составу средний палец.

Какая-то тетка бросает на меня укоризненный взгляд.

Меня трясет от злости.

Он провел меня, как ребенка!

Я снимаю с головы парик и устало вытираю им взмокшее лицо.

Минут через двадцать я возвращаюсь в кафе. Я последняя. Маша, Андрей и Леха сидят за столиком. Посетители в кафе сменились, на улице накрапывает дождь. Я заказываю большую чашку горячего чая.

– Отлично выглядишь! – говорит Маша, убирая с моего лица мокрые рыжие пряди. – А где парик?

– Вот, – показываю я ей брошенную в сумку копну белых волос.

– Я видел, как ты запрыгивала в поезд! – говорит Леха. – Я сесть уже не успел.

– Прости, я облажался! – виновато начинает нудить Андрей. – Мы почти сцепились у входа в зал, но потом увидели полицейских. Отошли друг от друга, а Вадик рванул за столбы. Там была куча народа, и я запутался… В общем, я уехал в другом поезде.

Идиотизм! На что годна наша четверка, если Вадик в одиночку запросто обвел нас вокруг пальца?

– Да ладно, – говорю я.

На столе меня ждет порция виски, оплаченная Вадиком. Лед в бокале давно растаял. Не знаю, отчего – то ли после пробежки, то ли потому, что за алкоголь платил Вадим, – пить совершенно не хочется.

Мыслей в голове нет. Хочется послать все к чертовой бабушке – Вадика, этот дурацкий миллион, эту уже никому не нужную конспирацию, – и просто выспаться.

Мимо проходит обслуживающий нас Денис.

– Еще что-нибудь? – спрашивает он, выразительно глянув на мои волосы.

Ну да, полчаса назад я еще была блондинкой.

– Да нет, мы, наверное, уже расплатимся, – отвечает Маша.

Мы дружно лезем в сумки и карманы за деньгами.

Я оглядываюсь на окна – возле тротуара все еще припаркован Вадькин «форд». Может, устроить возле него засаду?

Хотя… Вадик, наверняка, больше здесь не появится. А что ему «форд»? Если у него есть миллион евро, он может каждую неделю покупать новую тачку.

– Слушайте, я так понимаю, машина Вадиму не нужна… – говорю я.

Маша, Андрей и Леха смотрят на меня, ожидая продолжения.

– Она ему совсем не нужна, вообще. Ни капельки! – продолжаю я. – А раз так, мы ведь можем делать с тачкой все, что угодно. Правда?

– Ты хочешь ее угнать? – недоверчиво спрашивает Леха.

Ага. В десять вечера. На одной из центральных улиц Москвы. Угнать машину с сигнализацией.

– Не-а… – понимает, к чему я клоню, Маша. В ее глазах загораются недобрые огоньки.

Обожаю Машу – она всегда улавливает любые, самые сумасшедшие идеи, на раз-два!

– Вы обалдели! – шепчет Андрюха, склонившись над столом.

– Ты отказываешься от участия в шоу? – интересуюсь я.

Андрей смотрит мне в глаза и отрицательно машет головой.

Мы кладем деньги в папку со счетом, благодарим за отличный сервис Дениса (который, видимо, уже причислил нас к серийным маньякам) и с благообразными лицами покидаем заведение. Маша даже, кажется, в дверях оглядывается, чтобы еще раз мило кивнуть нашему официанту.

Потом мы чинно доходим до угла, заворачиваем за дом, все убыстряя ход, и почти бегом бросаемся вдоль по улице.

– Алюминиевая бита, – говорит Машка. – Плюс канистра для бензина.

– Травматический пистолет «Оса», – говорит Андрей. Мы удивленно смотрим на него. – Чего? Я еще недели две назад разрешение оформил и сразу пистолет купил на всякий случай. Я разве не говорил, нет?