—Сколько это продолжалось? — спросил он.

—Может, пару минут. Учитывая ситуацию, казалось, что дольше, но примерно столько.

—Как я понимаю, она не бушевала.

—Да. Но видите ли... — Харпер замолчал, сосредоточившись на рабочей доске Митча. — Изнасилование не всегда бывает жестоким, но все равно... В общем, я так чувствовал. Вроде как изнасилование. Как насилие. Мол, я ухватила тебя, и поэтому я главная.

—Соответствует личностному профилю, который мы составили. Постель для нее движущий фактор. Она воспринимает то, что между тобой и Хейли, как секс ради секса. Представляю, каково тебе было...

Харпер только кивнул. Тошнота, омерзение так до конца его и не покинули.

—Сколько еще мы должны узнать, чтобы прекратить это?

—Хотел бы я знать ответ... Нам известны ее имя, ее жизненные обстоятельства. Мы знаем, что в тебе течет ее кровь. Мы знаем, что у нее забрали ребенка, причем, как предполагаем, без ее согласия. Или что, отдав сына, она передумала. Мы знаем, что она приезжала сюда, в Харпер-хаус, и думаем, что она здесь умерла. Может, помогло бы, если бы мы узнали, как она умерла, но гарантий нет.

Харпер никогда не рассчитывал на гарантии. Ни в жизни, ни в работе. Отец умер, когда ему было семь лет, что лишило его традиционной семьи. Его работа представляла собой череду экспериментов, рассчитанного риска, применения полученных знаний и чистого везения. Успехов не гарантировало ничто из перечисленного.

В худшем случае он считал неудачу отсрочкой, а в лучшем — еще одним шагом к результату.

Однако все воспринимаешь иначе, когда речь идет о любимой женщине, ее благополучии, ее спокойствии.

Он получил этому подтверждение, когда увидел Хейли поливающей поддоны с рассадой.

Хлопковые шорты и маечка — нечто вроде летней униформы в питомнике, резиновые шлепанцы, фирменная бейсболка с козырьком, защищающим лицо от солнца.

Хейли выглядела очень печальной и задумчивой. Когда он окликнул ее, она вздрогнула и отскочила на добрых полметра.

—О господи! Ты меня напугал.

—Вот что бывает, когда отлыниваешь от основных обязанностей. Кстати, я хочу заняться гибридизацией и не отказался бы от помощи.

—Так ты не передумал?

—Почему я должен был передумать?

—Ну, мне казалось, что ты захочешь пока держаться от меня подальше.

Харпер шагнул к ней, аккуратно отвел в сторону конец шланга и поцеловал.

—Кажется, ты ошиблась.

—Да, вроде ошиблась. Везет же мне!

—Когда закончишь, приходи ко мне. Я уже предупредил Стеллу, что украду тебя ненадолго.

Он коротал время, готовясь к работе, подбирая необходимые инструменты и растения, отмечая в компьютерных файлах названия и характеристики выбранных образцов.

Поскольку работать он собирался не один, плеер отпадал, и Харпер включил Бетховена, который вполне подходил и ему, и его цветам.

Хейли вошла, когда он наклонился к холодильнику за колой, а потому он достал две банки.

—Я немножко волнуюсь. Он вручил ей банку.

—Сначала расскажи, что ты знаешь о гибридизации.

—Ну, это вроде как есть мамочка и папочка, родители. Два разных растения — они могут быть одного типа или разных... Я правильно назвала?

—Вида.

—Точно. И у них должны быть стабильные характеристики. Их скрещивают ручным опылением. Пыльца от одного растения, семечко от другого... как секс.

—Неплохо. В качестве родительского растения мы возьмем эту малышку. А это в качестве семечка. Видишь, я защитил их пакетом, чтобы в процесс опыления не вмешались насекомые. Теперь удалим тычинки, чтобы исключить самоопыление. Я посадил эти растения в горшки прошлой зимой, чтобы они успели прорасти.

—Ты давно это задумал.

—Да, примерно когда родилась Лили. Сегодня мы будем работать с растением-опылителем. Ты знаешь как?

—Я видела, как это делала Роз.

—А сейчас попробуешь сама. Одно я уже срезал, прямо над узлом, и держал в воде, пока оно полностью не раскрылось. Видишь, как расщепились пыльники? Они готовы к опылению.

—То есть ты провел предварительные ласки.

—Один из моих маленьких талантов.

Хейли театрально закатила глаза.

—А то я не знаю!

—Теперь ты.

—О боже! Я должна оторвать лепестки, верно?

—Быстро, нежно, снаружи к центру, пока не увидишь пыльники.

—Вот, пожалуйста.

—Хорошо. Только старайся не трогать пыльники. Да, хорошая работа, хорошие руки.

—Я нервничаю. Боюсь испортить.

—Ничего ты не испортишь. — Ее пальцы быстро и ловко расправлялись с лепестками. — А если и испортишь, возьмем другой.

—Так правильно?

—Что ты видишь?

Хейли закусила губу.

—Маленькие голенькие пыльнички.

—Следующий шаг. — Харпер взял чистую кисточку из верблюжьего волоса. — Ты должна собрать пыльцу. Погладь кисточкой пыльники. Мы соберем пыльцу в это блюдечко и сохраним ее сухой. Видишь, она пушистая, значит, зрелая. Я помечу блюдечко.

—Забавно. Не поверишь, но на химии в старшей школе я проваливала все эксперименты.

—Просто у тебя не было хорошего напарника. Мои-то все были классными. Теперь подготовим родителя-семечко, — Харпер показал выбранную лилию. — Не полностью раскрытое. Нам нужно хорошо развитое, но с незрелыми пыльниками, то есть такое, у которого еще не было самоопыления. Убираем лепестки и пыльники.

—То есть раздеваем догола.

—Можно и так сказать. Если что-то оставишь, может завестись плесень, тогда уж точно ничего не получится. Нам необходима открытая стигма[22].

—Сделай сам. Командная работа.

—Хорошо, — Харпер снял лепестки, пинцетом аккуратно отщипнул пыльники. — Дадим стигмам время стать липкими. Затем перенесем на них зрелую пыльцу. Можешь кисточкой, но я предпочитаю пальцем. Готово.

Харпер отстранился.

—И все?

—Это только первый шаг. Давай сделаем следующий. У нас здесь добрая дюжина родителей-семечек. Думаю, хватит пары родителей-опылителей. Посмотрим, что получится.

Они по очереди опылили оставшиеся растения. «Хорошая дружная работа, приносящая удовлетворение», — подумала Хейли.

—А как ты выбрал эти растения?

—Я наблюдал за ними, следил за их ростом, формированием, цветовыми сочетаниями.