И склад, который потом станет мастерской. Лора водила ее, показывала, оживленно жестикулировала. Вот здесь она будет работать по эмали, тут установит печь для обжига. Вон там — стол для ювелирки, а у окна — для работ по стеклу. Много-много полок. Здесь полно места. Она могла бы найти кого-нибудь, кто составил бы ей компанию. Слышала, тут есть одна девушка, которая занимается ткачеством, здесь есть где поставить станок — они ведь такие огромные.

Дома Лора занялась ужином.

— Нет-нет, помогать мне не надо, кухня слишком мала для двоих. Просто посиди со мной. Поговорим.

Сама она непрерывно трещала, задавала множество вопросов:

— Ты много зарабатывала? Я имею в виду — до кризиса. Хватало на жизнь? Да, в конечном счете только это и нужно. Тебе нравится эта работа? Здорово жить в Лондоне? И вот еще что, Мэрион. Может, это не мое дело, но мне кажется, ты должна послать этого Джереми подальше. По-моему, от него больше головной боли, чем радости.

— Наверно, ты права.

Мэрион то слушала, что говорит Лора, то не слушала.

Нравится ли работа?

Хорошо ли жить в Лондоне?

— Знаешь, мой лондонский дом стоит чуть больше миллиона фунтов.

Лора уронила крышку кастрюли.

— Ого! Этот стоил около двухсот тысяч. Хочешь дать мне понять, кто ты и кто я? — улыбнулась она.

— Я говорю это только потому, что вдруг поняла, что не должна думать, будто я в финансовой дыре. На самом деле я счастливица. Я полностью упакована.

— Это называется «всесторонне рассмотреть вопрос», — заметила Лора. В дверь позвонили. — А вот и Найджел. Давай всесторонне рассмотрим вопрос завтра.

Позже Мэрион лежала в крошечной комнатке для гостей. Здесь нужно другое освещение, шторы не должны быть глухими, да и обои, пожалуй, надо сменить. Мысленно исправив дизайн окружающего пространства, она вернулась к финансовой дыре, которая теперь оказалась не такой уж и бездонной.

Лондонский дом, он же мастерская, был куплен на деньги, оставленные Мэрион матерью. Двенадцать лет назад это казалось расточительством, но тем ценнее дом был сейчас. Викторианский период, середина, притом в хорошей, хоть и не роскошной части Лондона. Да что там, на любом лондонском здании сейчас можно повесить ценник со многими нулями.

Лежа в постели в маленьком уютном домике после тихого приятного вечера, Мэрион произвела в уме некоторые подсчеты.

Если продать дом в Лондоне, погасить долги, в которые она влезла из-за этого негодяя Харрингтона, можно будет купить что-нибудь вроде вот такого же домика, как этот, может быть, даже где-нибудь неподалеку, и останется еще приличная сумма. Конечно, сама по себе недостаточная для того, чтобы жить так, как она привыкла, но на первое время ей хватило бы.

Тогда не пришлось бы продавать мамины драгоценности.

Но у нее больше не будет бизнеса. Она перестанет быть Мэрион Кларк, дизайнером интерьеров, станет Мэрион Кларк, владелицей маленького домика, уже не в Лондоне, вынужденной искать занятие или службу, словом, заработок. Но ведь фирмы «Мэрион Кларк. Дизайн интерьеров» все равно уже нет, то есть формально она существует, но от нее теперь только лишние долги, а пользы никакой.

Итак?

Какой хороший был вечер. Лора все-таки очень забавная, а ее брат весьма симпатичный.

Первые же попытки Марка дали хорошие, если не сказать прекрасные результаты. Он позаботился о тщательной формулировке своего предложения, пообещав редакциям не только общие рассуждения на тему плагиата — ученый всегда готов ободрать собрата как липку, — но и конкретную интригу. Картер против Беллами. Кто же все-таки истинный автор хрестоматийного труда о парламентской реформе XIX века? Конечно, почти для всех это лишь заумные и неинтересные рассуждения, но не для тех, кто всерьез занят историей как наукой.

Двое редакторов по электронной почте сообщили Марку, что хотели бы ознакомиться с текстом статьи.

Нет. Этого недостаточно. Марка устроило бы только безоговорочное согласие. Он снял телефонную трубку.

Мягкий, но настойчивый напор — и первая крепость пала через несколько минут.

— Да, хорошо. Позвоните, если хотите… Но обещать ничего не могу.

«Пока не можешь, — подумал Марк. — Но пообещаешь».

— Я думаю оставить свой бизнес, — сказала Мэрион за пудингом, приготовленным Корри.

Присутствие Марка ее раздражало. Что, он тут навсегда поселился? Это что-то новенькое. Она намеревалась поговорить с дядей Генри с глазу на глаз о своих ближайших планах, а тут этот Марк.

— Оставить бизнес и уехать из Лондона, — продолжала она, имея в виду маленький зеленый городок с большим собором.

Генри тут же вспомнил, что в свое время знавал тамошнего настоятеля.

— Или это был предшественник нынешнего. Я в любом случае уверен, что смогу составить протекцию. Тебе не помешают связи в мире духовенства.

— Еще ничего не решено. Просто я подумала, что как-то закисла. Вокруг так много всего. Может быть, пора подыскать себе новое занятие. Так сказать, изменить жизнь.

— Очень мудро, — вставил Марк. — Великое дело — уметь быть гибким, правда?

Мэрион бросила на него мрачный взгляд. Что ты можешь знать об этом, в твоем-то возрасте.

— Наш Марк недавно попробовал себя на телевидении, — сказал Генри. — Но вовремя бросил это, и правильно сделал. Теперь вот работает над моим архивом.

Последовала фамильярная улыбка собственника, за ней грациозный кивок Марка.

— Это большая работа. Ее нельзя делать в спешке. Такой архив!

«Еще бы, — подумала Мэрион. — В таком архиве есть чем поживиться, не так ли, Марк?»

— Хотя именно сейчас, вдохновившись моим архивом, Марк работает над статьей, которая потрясет весь научный мир. — Тут Генри пустился в пространные объяснения.

Мэрион удалось подавить зевок. Сражаясь с хлебным пудингом, она размышляла о Марке. Он тут, похоже, прочно обосновался. Должно быть, дядя Генри ему платит. Юноша явно не из тех, кто работает, так сказать, из любви к искусству. Ну что ж, если это доставляет старику удовольствие…

— Вот так, — закончил Генри. — Дерзкая идея, не правда ли?

— Да, очень интересно, — согласилась Мэрион.

Она видела, что Марк наблюдает за ней с легкой улыбкой и прекрасно понимает, что она не услышала ни слова из дядиной речи. Ловок, нечего сказать.

— Марк, вы должны оценить стряпню Корри, — сказала Мэрион. — Это так мило и необычно.

— Да, такое можно назвать винтажом, — ответил Марк без тени улыбки. Сама серьезность.

«Браво, Марк, хороший ответ, но не надо думать, что мы в сговоре. Я еще не уверена, что вы мне нравитесь».

Генри был озадачен.