Басовые. Только теперь до Уоллеса дошло, что случилось. Это не сбой в программировании, не повреждение, вызванное грозой, и провода тут ни при чем. Его аудиосистему похитили! Те парни в огромных штанах!

Я — ящик шампанского, а она свалилась с фургона; я убиваю потаскуху, как святой Георгий убил дракона…

Нагнувшись, он перебирает провода в надежде найти то место, где произошла подмена. Но здесь так темно, а скачущие на танцплощадке так разошлись, что Уоллес, после того как на него три или четыре раза случайно налетели, решает, что лучше разыскать учителей. Однако, даже обойдя по кругу весь зал, он не может их найти. Уоллес начинает тревожиться. Самозваная музыка оказывает странное действие на школьников — они кричат все громче, скачут все быстрее, танцуют все разнузданнее. Похоже, ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Где же учителя-смотрители? В голове мелькает страшная мысль: может быть, за их исчезновением тоже стоят те парни в широченных штанах? Он вспоминает, что у них на шее болтались “узи”: а вдруг теперь вся вечеринка оказалась в руках вооруженных гангстеров, любителей рэпа?

— Это же для благотворительности! — громко кричит Уоллес.

Но никто его не слышит. Представив себе обоих несчастных учителей, связанных где-то в шкафу, он спешит к черному ходу, продираясь через множество корчащихся тел, которые еще минуту назад принадлежали щуплым глупышам-второклассникам, а сейчас, как бы купаясь в свете совсем нового цвета, кажутся совершенно незнакомыми…

Кучке мальчишек удалось поймать несколько черных шаров, похожих на заблудшие души, они развязали им пупки и всосали их содержимое; теперь они подпевают, перекрывая басовые звуки рэпа, голосами, скрипучими от гелия, словно хор гангстеров-крыс. Один из них — полковник Килгор, с короткой сигарой в зубах, со щеками, вымазанными дегтем, — лезет в свой маскарадный костюм и вытаскивает телефон; нажав кнопку, он видит текст сообщения:

Впусти меня

Распихивая танцующих своим пулеметом, он направляется к главным дверям…

У нее жопота, /А у меня широта,/ Мы связаны не-рас-тор-жи-мо, как жирная еда и сердечный приступ…

Танцпол вибрирует от низких звуков; та застоявшаяся, чужеродная энергия, что до этого кипела лишь где-то по краям, теперь стекается отовсюду, заполняет все пространство, как невидимый газ.

— Эй, Скипфорд! Гляди — твоя девчонка осталась одна!

— Ее подружку стало тошнить, она убежала, ступай же поговори с ней! Эй, она смотрит на нас! Эй, привет! Давай сюда, к нам… А? Ты что?

— Что ты делаешь, черт возьми?

— А в чем дело? Ты же хочешь с ней поговорить, верно? Ты хочешь с ней поговорить или нет?

— Ну да, только не прямо сию секунду…

— Скиппи, если ты хочешь с ней поговорить, могу подарить тебе свою ключевую фразу: сто процентов успеха и надежная гарантия от провала. Я несколько месяцев разрабатывал эту формулу лично для себя, для своих нужд, но с тобой поделюсь, потому что ты мой друг, и уж лучше эта знойная телочка достанется тебе, чем Карлу, который столько раз плевал мне в тарелку, что и не сосчитать. Ну вот, слушай: когда я вижу пташку, которую мне хочется закадрить, я подхожу к ней и говорю: извини, детка, но ты топчешь мой член!

Озадаченные взгляды.

— Объясняю: потому что у меня такой длинный член, что он вылезает из штанов и волочится по полу.

Молчание. Потом кто-то говорит:

— Скиппи, а теперь я дам тебе один совет: никогда, никогда не делай ничего, что советует тебе Марио. Никогда!

— Да, Скиппи, просто подойди к ней и скажи: привет. Этого достаточно.

— Ладно, я немножко подожду, и потом…

— Сделай это сейчас — ее подружки могут вернуться в любую минуту.

— Да, а не то кто-нибудь другой к ней подвалит.

— Меня, кажется, тошнит…

— Это настоящая любовь, — насмешливо говорит Джефф.

— Давай, Скип, — Карла же здесь нет!

— Джастер, я как исполняющий обязанности директора приказываю тебе подойти к этой девушке и познакомиться с ней, — командует Деннис. — Больше того… Эй, куда это он? Эй! Она в другой стороне!

Рупрехт плетется вслед за другом.

— Что случилось?

— Скажи им — пусть отстанут. Я не хочу с ней сейчас говорить.

— Но почему?

— Мне нехорошо. Я задыхаюсь.

— М-м-м. — Рупрехт поглаживает подбородок. Пускай он никогда сам не был влюблен, зато он хорошо знает, что такое задыхаться. — Может, тебе вот это поможет.

И он что-то кладет ему в руку. Скиппи смотрит на это что-то и успевает опознать синюю трубочку с Рупрехтовым ингалятором от астмы, и в этот самый момент Деннис, подкравшись сзади, толкает его обеими руками с такой силой, что Скиппи летит прямо на Девушку с Фрисби.

— Кто-то же должен был что-то сделать, — ворчливо объясняет Деннис, как бы в ответ на осуждающие взгляды остальных. — Иначе бы он так до конца жизни сох по этой красотке.

— Интересно, говорит ли он ей мою коронную фразу? — Марио тянет шею, чтобы лучше видеть.

— Мне кажется, он вообще ничего не говорит. — Рупрехт задумчиво грызет большой палец.

— Совершенно неважно, что он ей скажет, — говорит Деннис. — Скиппи и эта девушка — из двух совершенно разных миров. Это все равно как если бы рыба пыталась познакомиться с супермоделью. Эта рыба могла бы сколько угодно стараться и отпускать лучшие на свете остроты — а что толку? Она все равно останется рыбой — с чешуей, хвостом и так далее.

— Тогда зачем же ты его толкнул к ней? — спрашивает Джефф.

— Чтобы вернуть его на землю, к реальности, — с сознанием собственной правоты заявляет Деннис. — Чем скорее он обнаружит истину, тем лучше. Знойные красотки вроде нее не станут крутить романы с худосочными сопляками вроде него. Не станут, и все тут! Так устроен мир.

Все задумчиво молчат, а потом Джефф говорит:

— Так обычно устроен мир. Но как знать, может быть, сегодня все иначе?

— А почему, скажи, сегодня все должно быть иначе, а, глупая ты задница?

— Потому что сейчас Хэллоуин. — Джефф поворачивается к Денису своей пластилиновой маской, изображающей трупное гниение, и принимается говорить своим любимым замогильным басом: — Это древнее празднество Самайн, когда ворота между нашим миром и Загробным царством открываются и потусторонняя нечисть беспрепятственно проникает на землю. Все законы теряют силу, и все становится не таким, как всегда…

— Не сомневаюсь, — говорит Деннис. — Только сегодня еще не Хэллоуин. Сегодня пятница, двадцать шестое октября.

Рупрехт, беззвучно захлебнувшись, смотрит на часы, а потом, не говоря ни слова, мчится к боковой двери и вылетает в коридор. Деннис, Марио и Джефф удивленно переглядываются. Они еще никогда в жизни не видели, чтобы Рупрехт так быстро бегал.