– Мы с мамой поссорились. В основном из-за того, что она пьет. – Картер расстроенно качает головой. – Надо было просто оставить ее в покое. Она не хотела меня слушать, а нам уже нужно было уезжать. Когда она сбежала, я сказал Коре ехать вместе с семьей Фэй. Собирался быстро найти маму и поехать вслед за ними на грузовике.

Картер смотрит на меня опустошенным взглядом.

– Я искал несколько часов. Вернулся сюда на случай, если она пришла домой и отрубилась, как обычно бывало. Но ее нигде нет. И тут появляешься ты.

– Ты хочешь сказать, это мама сделала такое с твоим лицом?

Я никак не могу переварить эту информацию. Мамы так не поступают. То есть поступают, конечно. Я знаю. Я читала об этом. Но сейчас я вижу это собственными глазами – эти ужасные следы на коже Картера, оставленные его матерью. И это совсем другое. Это совершенно не укладывается в мои представления о том, какой может быть мама.

– Это она?

– Проехали, Лола, – устало говорит Картер. – Лучше скажи мне, почему ты все еще здесь. Ты же вроде мечтала поскорее уехать?

– Нет, не проехали. Она не имеет права поступать так с тобой!

Я не должна кричать на Картера. Неожиданно меня посещает противная мысль.

– Это из-за меня?

– Нет, – торопливо отвечает он. – Ну то есть не совсем. Когда я пошел к твоей бабушке и тебя не оказалось дома, она позвонила моей маме и сказала, что я убедил тебя сбежать. Мама сказала ей, что из-за твоего побега земля снова начала двигаться, но она просто опять напилась и несла всякий бред…

– Она решила, что мой отъезд разозлил Мистера Джиттерса? – запинаясь, спрашиваю я.

– Как я уже сказал, это бред. Ну так вот… после этого, – Картер с грустной улыбкой указывает на свое лицо, – она как раз и убежала из дома.

Он прижимается к окну. Сквозь мутное стекло не видно даже деревьев.

– Как думаешь, где она может быть?

– Не знаю. Я посмотрел уже везде, где только мог предположить. В лесу, в парке, в рейнджерском пункте, вокруг озера… Черт, это просто самое дерьмовое время для того, чтобы свалить.

– Может, она и не уходила, – говорю я, но тут же жалею об этом.

Картер настораживается – как тогда, когда я рассказала ему о Мэри Энн в церкви. Я торопливо продолжаю:

– Может, ее забрал Мистер Джиттерс.

– Нет, Лола… Слушай, это не первый раз, когда моя мама сбегает из дома после ссоры, о'кей? Просто забудь о Харроу-Лейке и всех его гребаных ужасах и возвращайся домой в Нью-Йорк.

Я не могу стерпеть этот взгляд: он смотрит на меня как на дуру. Как будто я мешаю ему.

– Но…

– Но что?

Я хочу рассказать ему, что видела чьи-то глаза в разрушенной церкви, что Мистер Джиттерс наблюдал за нами, что моя мама видела его. Я сую руку в карман, выгребаю оттуда целую гору смятых записок и протягиваю их Картеру.

– Что это? – подозрительно спрашивает он. – Лола, у нас сейчас нет на это времени…

– Просто прочитай, – говорю я. – Прошу.

Он садится за стол у окна и начинает распрямлять записочки, одну за другой. Я наблюдаю за тем, как он читает, и жду, когда он наконец все поймет.

Я могу лишь лежать здесь и с ужасом ждать, когда скрипнет дверь… На самом деле я никогда не верила в монстров. Мама говорит, я все выдумываю. Но почему никто не замечает происходящего? Как бы я хотела просто уйти, уехать из этого места, но он никогда не отпустит меня… Мне никто не поверит…

– Ну? – спрашиваю я. – Разве это не доказывает, что она видела Мистера Джиттерса?

– Ну это лишь одна из версий.

– Одна из версий? Мы точно читали одни и те же записки? – Я собираю бумажки со стола и кладу обратно в карман. – Она видела его. И я тоже видела. А теперь твоя мама пропала…

Картер выдерживает паузу, а потом медленно и вкрадчиво произносит:

– Эти записки действительно мог написать человек, который видел Мистера Джиттерса. А еще их мог написать очень напуганный человек, который чувствовал себя загнанным в угол и не видел выхода из тяжелой ситуации. Человек, который боялся прямо написать о своих настоящих страхах, который хотел спрятаться от другого чудовища… например, от жестокого родителя.

Я ошеломленно молчу. Снова разворачиваю записки, перечитываю несколько раз, чтобы убедиться, что Лорелея писала именно о Мистере Джиттерсе… а не о бабушке с дедушкой. Если я ничего не путаю, имя Мистера Джиттерса было на листочке, который я обнаружила в скорлупке с жуком. Ведь так? Черт! Если бы я могла перечитать ту записку… Но она затерялась где-то между корнями Костяного дерева.

Я слышу голос бабушки: она как-то говорила об особой связи между Лорелеей и отцом и упоминала, что тот души в ней не чаял. Вспоминаю фотографию на каминной полке: пожилой мужчина крепко обнимает Лорелею за талию. Лорелея загнана в угол. Никто из них не улыбается на фото. Нолан ни разу в жизни не поднимал на меня руку. Но отец Лорелеи, возможно, был другим. Я могла упустить это из виду, потому что даже не думала в этом направлении.

– Ты хочешь сказать, что не веришь в Мистера Джиттерса? – дрожащим голосом спрашиваю я.

Картер поджимает губы и отводит взгляд. Нет. Я уже видела слишком многое, чтобы не верить в его существование.

Например, я видела Мэри Энн.

– Хорошо, тогда что случилось с Мэри? – с вызовом спрашиваю я.

Картер по-прежнему не смотрит в глаза.

– Возможно, она провалилась под землю так же, как ты…

– Но я знаю, что это не так! Я видела его, и Лорелея тоже! Почему ты не хочешь признать, что он существует?

Хочется биться головой об стену. Расколоть собственный череп, чтобы из него, словно маленькие записочки Лорелеи, посыпались все детали истории и я могла бы разложить их в правильном порядке. И больше никаких секретов. Никакой лжи.

– Ты не прав, Картер. Конечно, Лорелея старалась выбирать размытые формулировки – на случай, если кто-либо найдет ее записки. Она пишет, что здесь ей никто не поверит. И ведь правда бы не поверили! Разве нет?

– А ты уверена, что эти записки писала твоя мама? – спрашивает Картер.

– В смысле? А кто же еще?

Он пристально смотрит на меня:

– Ты.

Я сжимаю в кулаке клочок бумаги:

– С какой стати мне выдумывать вранье о собственной матери, Картер?

– Я не думаю, что в этих записках говорится о твоей маме, – осторожно замечает он. – Я думаю, здесь речь о Нолане. О том, как он подавляет тебя и не дает жить собственной жизнью.

– Чего?

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, к чему он клонит.