— Он не может. Точнее, не желает. У него давно вошло в привычку открывать сердце первым, не, убедившись во взаимности избранницы, и это всегда плохо кончалось. — Маркус со вздохом опустил кий. — Отложим партию ради разговора?

— Разговор важнее, — решил Томас. — Речь идет о будущем Реджи.

— Благодарю, — откликнулся тот. — Я высоко ценю ваше участие.

Маркус хмыкнул:

— Не стоит, старина, не стоит.

— Но я и вправду его ценю!

— Будем рассуждать логично, — постановил Томас. — Ты хочешь ее. Она — тебя…

— Но про любовь она ни словом не упоминала.

— Ты тоже, — напомнил Маркус.

— И ты, к сожалению, привык слишком спешить в сердечных делах. — Томас покачал головой. — А открыто заявить о любви не под силу даже самой прямолинейной женщине. Мы с Маркусом можем подтвердить: как правило, прекрасный пол не признается в своих чувствах первым.

— Сам знаю. — Реджи помрачнел, вспомнив о прошлом.

— Стало быть, действовать тебе. Бери быка за рога. Прыгай в омут головой. И так далее, — посоветовал Маркус.

— Бросайся в пропасть, — добавил Реджи.

— Вот именно.

— И разбивайся о камни? — Реджи тяжело вздохнул. — Лучше воздержусь.

— Боже милостивый, да ведь он на грани! — недоверчиво воскликнул Томас. — Я и раньше видел, как он сгорает от любви, но в таких муках — впервые.

— На этот раз все всерьез, — объявил Реджи. — Есть и еще одно затруднение.

Друзья переглянулись.

— И я даже догадываюсь какое, — пробормотал Маркус. — Если она влюблена, а не просто одержима страстью, — Реджи снова вздохнул, — скорее всего она отдала сердце пресловутому лорду Беркли. А не заурядному, ничем не примечательному… мне.

— Кажется, нам пора поговорить начистоту с его светлостью, — обратился Маркус к Томасу.

Тот кивнул и отобрал у Реджи стакан.

— Давно пора.

Как по команде друзья подхватили Реджи под руки, протащили его через всю комнату и усадили в глубокое кожаное кресло.

— Что вы делаете? — изумился Реджи.

— Наводим порядок в твоей жизни. — Маркус принес все три стакана и один отдал Реджи.

Томас наполнил стаканы из графина.

— Ты должен взглянуть на себя со стороны. Реджи вспыхнул.

— Не понимаю почему…

— В том-то и дело. — Маркус принялся вышагивать перед ним. — Не понимаешь, а раньше понимал.

Томас тоже начал мерить комнату шагами.

— Начнем с самого начала. — Он остановился, изучающе осмотрел Реджи и кивнул: — Ты не урод. Можно назвать тебя если не красавцем, то видным мужчиной. Я замечал, как поглядывают на тебя дамы, даже моя жена и ее сестры, но ни разу не видел, чтобы кто-нибудь из женщин с отвращением отвернулся от тебя.

— Значит, моя внешность вполне приемлема, — подытожил Реджи.

— Далее. Ты занимаешь такое положение в обществе, что на судьбу тебе грех роптать. — Маркус принялся загибать пальцы. — У тебя высокий титул, солидное состояние, прекрасное поместье, огромный особняк в столице…

— Где в настоящее время предмет твоих мечтаний меняет отделку и обстановку, — вставил Томас.

— Вдобавок ты беззаветно предан друзьям, ты заботливый сын и брат, щедрый донельзя и в целом очень милый. Лично я подумал бы хорошенько, — Маркус сделал паузу и кивнул, — и вышел бы за тебя.

Томас поднял стакан.

— И я тоже.

— Как ни лестно это сознавать, женщины иного мнения, — возразил Реджи. — Они не падают к моим ногам даже после того, как мы подправили мою репутацию.

— Не считая мисс Беллингем, — усмехнулся Маркус.

— Вот она, ирония судьбы! Королева светского сезона добивается любви пресловутого лорда Беркли, который на самом деле порядочный человек и мечтает о женщине, которой подавай повесу! — Томас ткнул Маркуса локтем. — Между прочим, своей дурной славой он отчасти обязан мне. Его амурные похождения, в особенности шумный роман с таинственной особой королевских кровей, — плод моего воображения.

— Блестящая выдумка! А я сочинял дуэли, — вздохнул Маркус. — Видимо, таланта мне не хватило.

Реджи возвел глаза к потолку.

— Какой бы ни была моя репутация, женщин я не привлекаю.

— Чушь! — фыркнул Маркус. — Ты многим нравишься, но, как правило, женщинам, на которых ты не обращаешь внимания. А тебя самого тянет только к тем, кто равнодушен к тебе. В этом-то и беда, Реджи. Других затруднений у тебя нети не предвидится, — победно завершил Маркус.

— Других затруднений? — переспросил Реджи.

— Да и эта беда надумана! — В возбуждении Маркус повысил голос. — Она хочет тебя, ты хочешь ее. И что же вам мешает?

Томас картинным жестом схватился за грудь.

— Ничего!

— Абсолютно! Между тобой и Кассандрой Эффингтон не стоит ни единого препятствия. Впервые в твоей жизни. Прецедентов нет. Боже, что же нам теперь делать? — Маркус повернулся к Томасу и мастерски изобразил горькие рыдания, ухитрившись не пролить ни капли бренди. — Какой ужас!

— Полно, полно. — Томас похлопал Маркуса по спине и гневно взглянул на Реджи: — Смотри, что ты натворил!

Реджи прищурился:

— Да вы пьяны. В стельку.

Чуть не вывернув шею, Томас переглянулся с Маркусом:

— Дружище, мы пьяны? Маркус нахмурился:

— Вряд ли. Мой разум кристально чист. Томас кивнул:

— Не припомню, когда в последний раз рассуждал так здраво.

— Совсем не смешно. — Реджи допил свое бренди, разглядывая друзей. — А речь, между прочим, о моем будущем.

Маркус шагнул к нему.

— Так сделай его настоящим! Ты впервые в жизни влюбился в женщину, которая уже ответила тебе взаимностью. И по-моему… — Маркуса вдруг осенило. — Это тебя напугало!

Реджи усмехнулся:

— А ты бы не струсил, если бы помнил, как трудно заживают сердечные раны?

— Тебя пугает не это. Какой же я болван! Как я сразу не додумался! — Маркус чуть не застонал от досады. — Ты боишься брака. Постоянства. Необходимости любить только одну женщину. Отныне и во веки. А ты что скажешь, Томас? Я прав?

— Разумеется. С этой логикой не поспоришь. — Томас решительно кивнул. — Помнится, желающих выйти за него замуж всегда находилось немало, но он их избегал. А теперь, когда брак неизбежен, когда предмет его мечтаний ответил на его чувства и готов пойти с ним к алтарю, наш герой превратился в дрожащую тварь! — Томас усмехнулся точь-в-точь как Маркус.

— Глупости! — отрезал Реджи. — Такой смехотворной чепухи я в жизни не слышал.