…Поезд, шипя, приближался к перрону Ленинградского вокзала. Пассажиры стали готовиться к выходу.

Пит решил проверить свой внешний вид и подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел высокий, худощавый мужчина лет тридцати, с узким, веснушчатым лицом; упрямый, выдвинутый вперед подбородок, кустистые, рыжеватые брови, серые с рыжинкой, спокойные глаза, очень добродушные и чуть рассеянные. На человеке — мешковатое зимнее пальто из серого драпа с черным каракулевым воротником и такая же шапка-ушанка, в руке чемодан и потертый, с двумя замками коричневый портфель. Пит остался вполне доволен своей внешностью.

Но все-таки что за задание, черт возьми, приготовил ему на этот раз шеф?

Пит пробыл в Ленинграде всего два дня. Командировочное удостоверение, свидетельствовавшее о крупном посте его обладателя на одном из металлургических заводов Казахстана и о важности командировки, помогло Питу обосноваться в чудесном номере гостиницы «Астория».

За эти два дня у него произошло свидание с шефом.

Задание оказалось действительно очень сложным а требовало от Пита проявления всех его способностей и огромного напряжения. «После его выполнения. — сказал шеф, — вы займете место в числе разведчиков экстра-класса». Это означало, что Пит сделает громадный шаг в своей карьере. Разведчики такого ранга насчитывались единицами, они получали колоссальное вознаграждение, их очень берегли, перед ними открывалась реальная возможность достижения тех высот славы и положения, о которых Пит так мечтал.

В заключение шеф передал Питу адреса двух надежных московских явок. С начала их организации эти явки еще не использовались, и потому вероятность провала почти исключалась. При выполнении задания Пит должен был опереться на них. Это важнейшее условие успеха всего предприятия и залог его собственной безопасности. Ему давались две явки с тем, чтобы он имел возможность маневрировать, путать свой след и чувствовать себя, таким образом, вполне уверенно и спокойно.

Итак, он снова в дороге. Экспресс за одну ночь доставил его в столицу.

Москва встретила Пита свистящим шквалом густого мокрого снега, который мгновенно залепил ему глаза, навалился на грудь. Несколько минут Пит стоял, сердито вытирая лицо носовым платком и стараясь разглядеть сквозь мятущуюся снежную пелену громадную привокзальную площадь, наполненную звоном трамваев, ревом автомобильных гудков и шарканьем множества ног по размокшей грязной жиже на тротуарах.

Прежде всего следовало побеспокоиться о ночлеге. Здесь, в Москве, Пит не рисковал пока использовать свои «железные» документы и останавливаться в гостинице. Поэтому он поспешил возвратиться на вокзал и, расспрашивая служащих, легко обнаружил на втором этаже комнату для транзитных пассажиров. Дежурная, застенчиво отвечая на обворожительную улыбку и веселую болтовню приезжего, проверила его билет, взятый до Казани, охотно записала его в книгу и провела Пита в большую светлую комнату, где рядами стояли аккуратно застеленные койки. Одна из свободных коек была отведена ему.

После этого Пит сдал на хранение свой чемодан и, покончив, таким образом, с хлопотами по своему устройству, приступил к делу.

Он зашел в будку ближайшего телефона-автомата и набрал нужный номер. Откликнулся чей-то женский голос.

— Можно Ивана Васильевича? — спросил Пит. Первый этап связи с явкой заключался в условном разговоре по телефону, во время которого должен быть назван пароль и отзыв. Причем каждому месяцу соответствовал свой пароль и отзыв, точнее — особый порядок слов и даже интонация, настроение, с которыми они произносились. Малейшая фальшь здесь требовала прекращения разговора. Если же все было в порядке, то где-нибудь в людном месте назначалось свидание, Там уже вступали в силу правила внешней связи.

Весь этот искус мог пройти только специально натренированный человек, и опасность подделки тут почти исключалась. Поэтому налаживание связи с явкой Пит считал делом простым и безопасным. Однако разговор по телефону вдруг принял совершенно неожиданный характер.

— Иван Васильевич здесь уже не живет, — ответил Питу женский голос.

— Как так не живет? Он же мне дал именно этот номер. Я его старый сослуживец по Россельснабу.

— Он уже год как уехал из Москвы.

— Куда, разрешите спросить?

— Понятия не имею. В какой-то другой город. Забрал семью и уехал.

— Семью? Такой закоренелый холостяк был.

Женщина рассмеялась.

— Со всяким из вас так бывает.

— Но все-таки как же мне его разыскать?

— Ничем не могу вам помочь. Он нам не оставил адреса. Сказал: «Не надо. Начинаю новую жизнь.».

— Вот чудак! Ну, простите за беспокойство.

Пит очень спокойно повесил трубку.

Он не ощущал никакой растерянности, уныния или досады. Натренированная воля заставила мозг четко и хладнокровно оценить создавшуюся ситуацию, не торопясь взвесить так внезапно возникшие трудности.

Итак, агент, по-видимому, сбежал, перетрусил и сбежал. В такой момент это серьезная потеря. Положение Пита осложняется. Теперь для него исключена возможность маневра. Ну что ж, придется обойтись без этого. Лишь бы была хоть одна надежная крыша над головой, одна надежная явка.

Вечером он позвонил по второму телефону-

— Можно Ивана Петровича?

— Я у телефона.

— Здравствуйте, Иван Петрович. С вами говорит Соболев Илья Захарович. Помните?

— Как же, как же. Отлично помню. Мы с вами работали в Россельснабе. Как поживаете, дорогой?

Завязался оживленный разговор. Пит напряженно вслушивался, проверяя интонацию каждой фразы. И чем дальше, тем все больше убеждался в двух обстоятельствах: это, бесспорно, тот самый человек, который ему нужен, но у него что-то неспокойно на душе, он как будто чем-то взволнован. По правилам ему сейчас нельзя доверять. Ага. Вот опять и опять он силится произнести слова как надо, и это получается плохо. Ничем не выдав своих сомнений, Пит на всякий случай назначил встречу на следующий день. И человек согласился охотно, радостно, пожалуй, слишком охотно, слишком радостно.

Окончив разговор, Пит твердо сказал самому себе, что все решения он примет завтра, сейчас ему необходим только отдых. И этого внушения, как всегда, оказалось достаточно. Он возвратился на вокзал, со вкусом поужинал в ресторане, просмотрел вечернюю газету и, купив коробочку конфет для симпатичной дежурной, поднялся на второй этаж в комнату транзитных пассажиров.

Ничто не помешало Питу превосходно выспаться, и утро он встретил бодрым и свежим. После завтрака в том же ресторане он развернул газету, закурил и тут, внутренне наслаждаясь своей выдержкой, разрешил себе, наконец, обдумать создавшуюся ситуацию.

Итак, идти ему на свидание или нет? Телефонный разговор прошел с явными интонационными и психологическими нарушениями. Но, может быть, следует проверить дальше, ведь это последняя явка, последняя. И в конце концов нельзя же бояться собственной тени. Впрочем, если тень пошаливает и ведет себя не совсем так, как положено, то надо бояться и ее. Слишком много поставлено на карту.