Он затормозил у светофора, и автомобиль остановился, чуть вибрируя. Ламберт чувствовал запах духов Флер, видел перед собой ее ноги – длинные, белокожие, дорогостоящие ноги.

– Ну что, Флер, нравится вам жить с Ричардом?

– Конечно. Ричард – очень хороший человек.

– И к тому же богатый.

– Правда? – невинно удивилась Флер.

– Денег у него до хрена. – Ламберт повернулся лицом к Флер; та слегка пожала плечами. – Только не говорите, будто не знали, что он богат!

– Я об этом как-то не задумывалась.

– Да бросьте!

– Ламберт, поедем домой, пожалуйста.

– Домой, – с насмешкой повторил он. – Да уж, теперь это ваш дом, верно? Спутница жизни мистера денег-до-хрена!

– Ламберт, – железным голосом произнесла Флер, – вы пьяны. Вам не надо было садиться за руль.

– Чушь.

Зажегся желтый свет. Ламберт поставил ногу на педаль акселератора.

– Значит, деньги вас не интересуют? – спросил он под шум ожившего мотора. – Всех они интересуют в этом поганом мире, кроме вас одной!

– Как вы меркантильны, – тихо пробормотала Флер.

– Что такое?

– Вы низкий, меркантильный человек.

– Просто я живу в реальном мире. Ламберт тяжело дышал, его лицо порозовело.

– Мы все живем в реальном мире.

– Это вы-то? Не смешите! В каком таком реальном мире вы живете? Ни трудностей, ни за бот, работать не надо, лежи себе и получай денежки.

Флер стиснула зубы, но промолчала.

– Небось решила, что Ричард – ценная добыча, а? – продолжал Ламберт, еле ворочая языком. – Издалека его углядела! Может, и на панихиду специально пришла, чтобы его зацапать.

– Мы почти приехали, – сказала Флер. – Вы чуть не разбили машину. И Джонни могли угробить.

– Жаль, что не угробил. Одним педиком на земле стало бы меньше.

Наступила короткая пауза.

– Я вас не ударю, – дрожащим голосом вы говорила Флер, – потому что вы за рулем, а я не хочу стать причиной аварии. Но если вы еще когда-нибудь скажете нечто подобное…

– Что, побьете? Ах, как страшно!

– Я вас не стану бить, – ответила Флер, – а вот кое-кто из друзей Джонни мог бы.

Машина свернула на подъездную дорожку «Кленов» и остановилась. Флер сразу же выскочила, с омерзением глядя на Ламберта.

– Вы мне противны! – объявила она и захлопнула дверцу.

Ламберт тупо смотрел ей вслед, чувствуя, как в висках стучит кровь. Презирает он ее или желает? Она-то, во всяком случае, здорово на него разозлилась.

Ламберт вытащил фляжку и отхлебнул бренди. Он, стало быть, меркантильный? А попробовала бы она выкрутиться, когда кредит в банке превышен на триста тысяч фунтов стерлингов!.. Ламберт ощутил привычный уже страх и поскорее глотнул еще бренди. Нужно что-то делать. И немедленно, пока его не начали искать к ужину. Дверь дома стояла приоткрытой – видно, Флер побежала прямо к Ричарду ябедничать. Эх, бабы… Ламберт ухмыльнулся. Пускай жалуется, пусть плетет, что захочет. По крайней мере, на какое-то время отвлечет Ричарда.

Войдя в дом, Ричард остановился и сказал Заре:

– Знаешь, я хотел бы поговорить с Энтони. С глазу на глаз, если ты не против.

– Конечно. По-моему, он в саду. Мы хотели поиграть в бадминтон.

Она смотрела настороженно.

– Вы не сердитесь, что я вам сказала про повязку?

– Нет! Не сержусь, конечно. Ты правильно сделала.

Ричард нашел Энтони возле столбов для бадминтона – парень терпеливо разматывал сетку.

С минуту Ричард не подходил ближе, просто смотрел на своего сына – своего высокого, доброго, талантливого сына.

– Иди сюда, – позвал он, когда Энтони оглянулся. – Дай я тебя как следует поздравлю.

Он обхватил Энтони и крепко прижал к себе.

– Мой мальчик, – прошептал Ричард ему в волосы и вдруг понял, что чуть не плачет. – Мой мальчик… – Сморгнул и отпустил сына. – Я ужасно тобой горжусь!

– Круто, – ответил Энтони и, не удержавшись, улыбнулся. – Значит… тебе ничего, что я тебя обыграл?

– Мне-то? – изумился Ричард. – Конечно! Пора тебе меня обыгрывать. Ты уже мужчина!

У Энтони от смущения порозовела шея.

– Но я горжусь не только твоей отличной игрой. Я вообще тобой горжусь. Тем, какой ты есть, с головы до ног… Мама тоже тобой гордилась.

Энтони молчал, комкая в руках веревочную сетку.

– Может, она не всегда это показывала, – медленно проговорил Ричард. – Ей бывало трудно открыто проявлять свои чувства. И все-таки она очень гордилась тобой. И любила тебя больше всего на свете.

– Правда? – спросил Энтони дрожащим голосом, не поднимая глаз.

– Она любила тебя больше всего на свете.

Несколько секунд оба молчали. Ричард смотрел, как постепенно светлеет лицо сына, как расслабляются его руки, сжимающие сетку. На губах появилась улыбка, и внезапно Энтони глубоко вздохнул, как будто начиная жизнь заново.

Он поверил мне, подумал Ричард. Поверил без всяких вопросов. Спасибо, Господи, что у него такая доверчивая душа.

Зара решила помочь Джиллиан на кухне. Она выгружала посуду из посудомойки, а Джиллиан тем временем выкладывала листья салата из пластиковых пакетиков в большущую деревянную миску. Зара терпеливо слушала, как Джиллиан распространяется о какой-то задуманной ею поездке, а сама пока гадала, о чем сейчас Энтони говорит с отцом.

– Такое совпадение! – упоенно рассказывала Джиллиан. – Элеонора, оказывается, тоже давно мечтала побывать в Египте! А Джеффри не желает ехать в страну, где нет ни одного поля для гольфа.

– Значит, вы увидите пирамиды?

– Непременно! И покатаемся на теплоходе по Нилу.

– Вас там убьют, – сказала Зара. – Как у Агаты Кристи.

Джиллиан засмеялась.

– Представляешь, Элеонора то же самое сказала!

– Наверное, все так говорят. – Зара с недоумением разглядывала кастрюлю, которую держала в руках. – Это что за фигня?

– Пароварка для спаржи, – с вызовом ответила Джиллиан. – И не выражайся, пожалуйста.

Зара скорчила гримаску.

– Вы прямо как Феликс! Он заставляет платить штраф за каждое ругательство.

– Прекрасная идея! У нас в школе тоже была коробка для штрафов.

– Так сейчас-то девяностые годы, или вы не заметили?

– Я заметила, – сказала Джиллиан. – Но все равно спасибо за напоминание.