Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ицилия подумала, что в последнее время Фасцин плохо справлялся со своей задачей. Трудно было поверить в то, что когда-то Потиции были богатыми, ведь даже лучшие туники Тита были основательно поношены. Когда Ицилия увидела его в первый раз, у него вообще не было другой одежды, кроме латаного-перелатаного жреческого одеяния, в котором он помогал отцу служить у Ара Максима. Именно во время обряда девушка и обратила внимание на красивого юного жреца, а уже потом проявила недюжинную изобретательность, чтобы с ним познакомиться. Страсть, которая вспыхнула между ними, была такой неистовой и всепоглощающей, что, должно быть, их привела друг к другу рука Венеры. Однако, когда Ицилия как бы невзначай заикнулась о Тите Потиции при отце, тот отреагировал настолько бурно, что ее это поразило.
Поначалу Ицилия решила, что отца возмутило то, что Тит беден или что виной тому его патрицианский статус, и надеялась преодолеть эти преграды. Но ее брат Луций объяснил ей причину того, что Фортуна отвернулась от Потициев, – дед Тита сражался вместе с Кориоланом. Неудивительно, что отец отреагировал так бурно! Имя Кориолана было проклято в их доме, как и имя всякого изменника, состоявшего с ним в союзе. Никогда ее семья не согласится на то, чтобы она вышла замуж за Потиция, да и отец Тита никогда не одобрит такой союз, ибо именно Ицилий инициировал изгнание Кориолана и, соответственно, считался в ответе за злосчастья деда Тита.
Ситуация была безвыходной. Ицилия не могла рассчитывать ни на что, кроме кратких, ворованных мгновений, однако эти встречи манили девушку так, что у нее не было сил противиться. В промежутках между ними она не могла думать ни о чем другом. Неудивительно, что, когда Тит задрал подолы своей и ее туник и ввел ей между ног затвердевший фаллос, Ицилия не только не противилась, но, напротив, обхватила его изо всех сил, моля богов остановить время и дать этому наслаждению длиться вечно.
Вечным оно не стало, но было столь жарким, острым и всепоглощающим, что у нее не оставалось ни малейших сомнений в правильности всего произошедшего. Испытанный при соитии божественный восторг доказывал, что ее любовь к Титу ниспослана богами, а что значат против их воли возражения смертных, хотя бы даже и отца?
Потом, едва восстановив дыхание, он прошептал ей на ухо:
– Мы должны попытаться снова. Мы должны пойти к нашим отцам и упросить их позволить нам пожениться. Должен быть способ убедить их.
– Нет! Мой отец никогда… – Ицилия не договорила и покачала головой. Ощущение блаженства быстро растаяло, сменившись безнадежностью и отчаянием. – Даже если бы он все-таки согласился, это ничего бы не значило. Новые законы… Такой ужасный слух…
– О чем ты говоришь?
– Мой брат слышал от своего наставника, что новые законы децемвиров запретят браки между патрициями и плебеями. Если это произойдет, не останется никакой надежды!
Тит стиснул зубы.
– Этот слух дошел и до меня. Весь мир умышляет против нас!
Он вздохнул и поцеловал ее в губы. Ицилия напряглась.
– Тит, мне нужно идти…
– Уже? Ты боишься, что Виргиния проболтается о тебе?
– Нет, но с нами наши матери. Они, наверное, уже хватились меня. Если…
Тит заставил ее замолчать, прижав губы к ее губам так, что она чуть не задохнулась. Но когда она стала высвобождаться, он выпустил ее. Девушка выскользнула из его объятий, легонько прикоснувшись кончиком пальца к талисману на его груди, и ушла.
* * *
– Уходи, ничтожество, сейчас же уходи.
Уже не в первый раз к Виргинии прямо на рынке приставал плюгавый человечек, назвавшийся Марком Клавдием. Разумеется, подобное существо не могло быть Клавдием по рождению: скорее всего, то был раб-вольноотпущенник, который, получив свободу, принял родовое имя своего бывшего господина. Угодливая манера держаться указывала на его рабское прошлое: он постоянно склонял голову в сторону, словно увертываясь от удара, облизывал губы и искоса бросал на Виргинию жадные взгляды.
– Но почему ты не хочешь пойти, милая девушка? Он просто хочет поговорить с тобой.
– Мне не о чем говорить с Аппием Клавдием.
– Зато он хочет многое сказать тебе.
– Я не хочу его слушать!
– Это займет всего момент. Он вон там.
Вольноотпущенник указал на здание в дальней стороне рыночной площади.
– В лавке пряностей?
– Она принадлежит ему. Там, на верхнем этаже, есть уютная маленькая комнатка. Видишь то окно с раскрытыми ставнями? Он смотрит прямо на тебя.
Виргиния непроизвольно посмотрела в указанном направлении. Яркий солнечный свет заставил ее прищуриться. Окно с такого расстояния выглядело просто темным пятном, но ей показалось, что она рассмотрела в нем смутные очертания человека.
– Пожалуйста, уходи! – повторила она. – Я расскажу отцу…
– Это было бы неразумно. Децемвир не хотел бы этого, – пробормотал Марк, подчеркнув титул Аппия Клавдия. – А децемвир могущественный человек.
У Виргинии перехватило дыхание.
– Ты угрожаешь моему отцу?
– Не я, юная госпожа, не я! Кто такой ничтожный Марк Клавдий, чтобы даже помыслить о возможности навредить такому великому воину, как Виргиний? О нет, чтобы иметь возможность сокрушить твоего отца, нужно быть могущественным человеком, никак не меньше, чем децемвиром.
Виргиния вновь посмотрела на окно и теперь уже хорошо разглядела фигуру бородатого мужчины.
– Видишь? – сказал Марк. – У него есть подарок для тебя!
Фигура приблизилась к окну, очертания стали отчетливее. Человек держал что-то в руке, а когда протянул ее, на этом предмете блеснули солнечные лучи.
– Видишь? – шепнул ей на ухо Марк. – Хорошенький подарочек для хорошенькой девушки – серебряное ожерелье с лазуритом. Как славно эти голубые камушки смотрелись бы на твоей белой шейке!
Вольноотпущенник хихикнул.
– Я думаю, у него есть еще один подарок для тебя в другой руке!
В то время как одна рука человека в окне держала на виду ожерелье, другая, казалось, двигала что-то туда-сюда под его туникой. Подавив возглас омерзения, Виргиния вырвалась от Марка, побежала и наткнулась прямо на Ицилию.
– Где ты была? – воскликнула она. – Я искала тебя, а потом этот страшный человек…
– А, вот вы где!
Мать Ицилии, поднявшись на цыпочки, махала им рукой из толпы.
– Какой человек? – прошептала Ицилия.
Виргиния оглянулась. Марк растаял в толпе. Она посмотрела на окно над лавкой пряностей – ставни были закрыты.
Ну а потом их матери оказались рядом, и если девушки и хотели бы посекретничать, то такой возможности у них уже не было.
* * *
Несколько дней спустя свитки, содержавшие первую часть Двенадцати таблиц, были прибиты гвоздями к стене объявлений на Форуме.