Из дома она вышла беспрепятственно. Казалось, и Мария Игнатьевна поняла: развод ее сына неизбежен. И если бы ее сноха вдруг исчезла, внезапно, ночью, Кабанову бы это устроило. Когда-то так же исчез ее муж, и жизнь вскоре наладилась. Правда, это было днем и при других обстоятельствах, но Мария Игнатьевна однажды уже через это прошла. Поговорят и забудут. Главное, чтобы виновник или виновница ее несчастья исчезли без следа.

Выйдя из калитки, Катерина буквально рухнула в объятья Бориса:

– Наконец-то!

И принялась жадно его целовать. Он отвечал, но Катерина быстро поняла: что-то не то. Он словно чужой. Словно замороженный. А ведь на улице жара.

– Боря, я с утра живу, словно в аду! Что ты сделал с моими фотографиями?!

– Садись в машину, – сдавленно сказал Борис.

– Куда мы поедем?

– Не знаю. Куда хочешь.

– Тогда поедем на наш пляж.

Он молча завел машину.

– Я понимаю, что ты злишься, – Борис смотрел прямо перед собой, на дорогу.

– Злишься?! Да я места себе не нахожу! Как мне жить дальше?

– А что такого случилось? – вяло улыбнулся Стасов. – Не ты первая, не ты последняя.

– Так это ты сделал?!

– Нет, конечно.

– У тебя украли мобильник? – с надеждой спросила Катерина. – Ах да… Я же тебе звонила…

– Это все моя сестра…

– Сестра?!

– Ты ведь знаешь, что у меня есть сестра.

– Но при чем здесь она?

– Я нечаянно скинул фотки ей.

– Нечаянно?!

– Так получилось, – без энтузиазма врал Борис. – Я же не знал, что она их выложит в Инстаграм.

– Ведь это к ней поехал Тихон, – упавшим голосом сказала Катерина. – Там какая-то история с квартирой…

– Это была женская месть, – обрадовался подсказке Стасов. – Я же не знаю ваших кабановских дел.

– Значит, это вышло нечаянно?

– Поверь: я этого не хотел, – выдохнул Стасов. На этот раз он говорил чистую правду. – Мне было хорошо с тобой…

– Было?!

Стасов тяжело вздохнул. Ему никогда не давались разрывы с женщинами. Не его жанр. Надо найти какие-то слова, которые подсластили бы пилюлю. Мол, так сложились обстоятельства, или: мы еще так молоды, надо подождать пару лет, отдохнуть друг от друга. Но все это были банальности, от которых во рту становилось кисло. И нужные слова выползали изо рта, как сливовое повидло из тюбика.

Он не умел быть ироничным и откровенным, как его сестра. Хотя был таким же циничным. И Борис попятился на мягких лапках:

– Я еле вырвался из дома. Дядя, похоже, узнал последним. Уже под вечер. Пойми: мне некуда ехать, – про заграницу он благоразумно умолчал. – В Москве меня никто не ждет. Твоя свекровь отобрала у нас с Леной квартиру.

– Квартиру можно снять.

– На какие деньги? Разве у тебя или у меня есть работа? Или хотя бы сбережения.

– На работу я устроюсь.

– Боюсь, ты мало знаешь о жизни в Москве, – вздохнул Борис. – Сейчас лето. Ни квартиру, ни работу найти практически невозможно. Жизнь замерла. Давай немного подождем, – вкрадчиво сказал он.

– Сколько?

– Хотя бы до осени.

– Но я не могу здесь остаться!

– Неужели тебе не к кому уехать? У тебя же есть родственники.

– Только мама. Я выросла без отца.

– Тогда езжай к маме.

– Хорошо. Но мы будем видеться?

«Ага. Сейчас». Борис уже понял, что Кудряш кругом прав. И надо держаться за него, а не цепляться за химеру под названием «любовь». Это был секс, и ничего больше. Но разве можно ей об этом сказать? Ведь она не от мира сего. Жена с таким характером все равно что камень на шее. «Как-нибудь проживем, главное, что мы любим друг друга». А как прожить, должен будет думать он.

От того, что его хотят нагрузить ответственностью, Борис был в ужасе. Стать главой семьи?! Сначала жена, потом дети… И конец красивой жизни. Квартирка в ипотеку, садик поближе к дому, выходные в мегамолле, с тележкой, забитой покупками…

Борис словно увидел себя, располневшего, ведь денег на фитнес хватать не будет, с поредевшими волосами и потускневшим лицом, в джинсах, купленных на распродаже, и растянутой толстовке. В тележке сидит двухлетний ребенок, другой, постарше, цепляется за толстовку, а жена, в таком же растянутом свитере и дешевых джинсах, роется в сумочке, чтобы достать купоны на скидку. Борис вздрогнул и в ужасе покосился на сидящую рядом женщину. Теперь она не казалась ему такой уж красивой.

Слава богу, Катерина не стала настаивать. Уже показался их пляж, и луна по-прежнему серебрила речную воду. Только ветер усилился, и даже сосны не защищали от его порывов. Купаться сегодня было некомфортно. Это уже была не сказка со счастливым концом, а бытовая драма, да еще и в декорациях маленького провинциального городка. Борис вдруг ощутил всю ее убогость. Начиная от чувств, палитра которых была так бедна, что между черным и белым не нашлось достаточно оттенков, чтобы расстаться без надрыва. И заканчивая убогими домами и отвратительными дорогами, на которых машина Бориса и сам он в этой машине смотрелись нелепо. Словно тропическая птица залетела в березовую рощу и попыталась там спеть. Но все не обрадовались, а удивились. А потом стали ее гнать: не ко двору пришлась.

Катерина все пыталась к нему приласкаться. Интуитивно она чувствовала, что именно влекло к ней Бориса все эти дни, и изо всех сил пыталась его удержать. Но Стасов уже понял, что то же самое может легко получить и в другом месте. Быть может, не с такой страстью, но качество жизни от этого не изменится. А качество жизни – это главное.

– Мы словно прощаемся, – пожаловалась Катерина.

«Так и есть», – Стасов через силу погладил ее по волосам:

– Не расстраивайся. Ты еще можешь помириться с мужем.

– Что ты сказал?!

Она смотрела на него с огромным удивлением. Глаза расширились так, что стали похожи на две луны. Их цвет теперь был таким же: не зеленым, а серебристо-серым, как вода в реке.

– Не ты первая, не ты последняя, – на губах опять стало кисло. Борис еле-еле выдавливал из себя эти банальности, а других слов, настоящих, у него не было. То есть они, конечно, были, но ее бы они не устроили.

– Холодно, – поежилась Катерина.

– Да, нам пора, – он встал и протянул ей руку.

– Быть может, ты поговоришь с дядей? – она еще цеплялась за соломинку.

– Хорошо, – охотно согласился Стасов.

Можно и поговорить. Точнее, пообещать, что он поговорит.

В город возвращались молча. Когда Катерина вышла из его машины, Стасов вдруг почувствовал невероятный прилив сил. Освободился! Теперь надо поскорее отсюда уехать.