– Не представляю, чтобы мисс Грей могла быть убийцей.

– Для этого требуется напрячь воображение, согласен. Но, вероятно, именно так и думал мистер Блэнди о мисс Блэнди. Или Л’Анжелир – о мисс Маделяйн Смит, если уж на то пошло, пока она самым коварным образом не протянула ему чашку какао с мышьяком на лестнице цокольного этажа.

– Разве по тому делу не был вынесен вердикт о недостаточности доказательств, сэр?

– Ох уж эти малодушные присяжные из Глазго, которым всего лишь нужно было как следует пораскинуть мозгами! Хотя, возможно, они были правы… Но сейчас мы теоретизируем в отсутствие фактов. Нужны результаты вскрытия, чтобы выяснить, было ли что-то подмешано в чай. Доктор Эллис-Джоунз, вероятно, вскроет ее завтра, несмотря на воскресенье. А если уж он добирается до тела, то режет очень быстро, за это я могу поручиться.

– А лаборатория, сэр? Сколько времени потребуется им?

– Мы же не знаем, что именно им предстоит искать. Существует огромное количество лекарств, которые могут отключить сознание или убить человека довольно быстро, так что на теле не останется никаких явных следов. Но у них будет чем заняться в следующие несколько дней, если это единственное убийство, над которым они работают. Быть может, вскрытие наведет нас на какие-то мысли. А пока надо связаться с Лондоном. Насколько хорошо приглашенные знали друг друга до прибытия на остров в эти выходные? Что в лондонской полиции знают о Корделии Грей и ее агентстве, если им хоть что-то известно? Какие чувства на самом деле питал Саймон Лессинг к своей благодетельнице и как именно погиб его отец? Действительно ли мисс Толгарт такая преданная костюмерша, соблюдающая преемственность поколений, какой хочет казаться? Чьи деньги тратит сэр Джордж на своих игрушечных солдатиков? Сколько получит по завещанию Роума Лайл и как сильно она нуждается в деньгах? И это только начало.

Только ни на один этот вопрос, подумал Бакли, люди не поспешат ответить с улыбкой. Это означало, что им предстоят разговоры с банковскими управляющими, юристами, друзьями, знакомыми и коллегами подозреваемых, многие из которых выдадут только те сведения, которые посчитают нужными. Теоретически каждый хотел бы, чтобы убийца был пойман, однако лишь теоретически – подобно тому как все одобряли открытие приюта для душевнобольных у себя в районе, при условии что такое заведение не будет располагаться рядом с их домом. Полиции было бы легче, а нынешним обитателям замка – спокойнее, если бы они весьма кстати задержали шайку юных грабителей, спрятавшихся на острове. Но Бакли не верил в их существование, как, подозревал он, и все остальные. К тому же такой исход дела мог лишь разочаровать. Какая радость посадить в тюрьму пару напуганных местных юнцов, совершивших убийство, повинуясь минутному порыву, юнцов, которым не хватило бы ума держать рот на замке до того, как они предстанут перед судом? Здесь же требовалось все как следует проверить. Дело было непростое, а это так редко встречается в полицейской практике.

– Есть факты. Есть гипотезы. Есть убеждения. Учитесь разграничивать их, сержант. Все люди умирают – это факт. Возможно, смерть еще не конец – это гипотеза. После смерти на небе тебя ждет пирог – убеждение. Лайл убили – факт. Она получала анонимные сообщения – факт. Другие люди видели, как их доставляли. Ей угрожали смертью – гипотеза. Вероятно, эти кровожадные картинки были призваны отвратить ее от профессии актрисы. Они приводили ее в ужас – гипотеза. Об этом заявляет ее супруг, то же она говорила мисс Грей. Но она была актрисой, не забывайте. А актрисы постоянно играют. Предположим, они с супругом придумали целую схему: послания с угрозами, показной ужас и депрессия, истерика в разгар спектакля, приглашение частного детектива.

– Не вижу мотивов, сэр.

– Я тоже. Пока. Стала бы актриса намеренно унижаться на сцене? Бог его знает. Актеры для меня – как другое племя.

– Может, она чувствовала, что ее карьере пришел конец, и вместе с супругом решила начать эпопею с письмами, чтобы оправдать свой провал?

– Слишком хитроумно, к тому же излишне. Почему бы ей просто не притвориться, что у нее проблемы со здоровьем? К тому же она не афишировала факт получения писем, а, напротив, похоже, старалась, чтобы слухи о них не распространились. Для чего актрисе извещать публику о том, что ее кто-то ненавидит? Разве актеры не мечтают, чтобы их любил весь мир? Нет, я думал о чем-то более тонком. Ральстон каким-то образом убедил ее притвориться, что ее жизни грозит опасность, а потом убил ее, по сути, заручившись ее согласием на собственное убийство. Бог мой, вот это было бы изящно! Даже слишком изящно, возможно.

– Тогда зачем так рисковать и приглашать мисс Грей?

– А в чем риск? Она едва ли могла узнать, что письма – подделка, тем более за одни короткие выходные. Очень короткие выходные, если уж говорить о мисс Лайл. Организация ее приезда на остров стала финальным творческим аккордом всего плана.

– Я все равно считаю, что для него это было рискованно.

– Это потому, что мы видели девушку. Она умна и знает свое дело. Но Ральстон не мог этого знать. Кто она такая, в конце концов? Владелица детективного агентства, в котором работает единственная женщина-детектив. После того как Лайл познакомилась с ней у подруги – миссис Фортеск, кажется? – она, вероятно, предложила Ральстону нанять именно ее. Вот почему она не потрудилась лично провести собеседование с девушкой. Зачем беспокоиться, если вся эта затея – лишь одна большая хитрость?

– Интересная версия, сэр, но все равно остается вопрос, почему Лайл в принципе на это согласилась. То есть каким образом Ральстон убедил ее подыграть и притвориться, что ее жизни действительно угрожает опасность?

– В самом деле, каким, сержант? Как и мисс Грей, я могу оказаться слишком умным, и это же меня и погубит. Одно я знаю наверняка. Убийца провел под этой крышей целый день. И у меня есть целый ряд подозреваемых. Сэр Джордж Ральстон, баронет, некто вроде героя войны и предводителя стареющих вояк. Выдающийся театральный критик, о котором даже я слышал. При этом он серьезно болен, судя по его виду, а это означает, что он может умереть прямо здесь, если я утомлю его допросом. Допрос… Удивительно, как люди не любят это слово. Я полагаю, слишком сильны ассоциации с гестапо и КГБ. Далее – писатель-романист, автор бестселлера, который не только владеет островом, но и дружит с Коттрингемами, которые вхожи в кабинет лорда-наместника, главного констебля, члена парламента и всех остальных, кто пользуется авторитетом в графстве. Респектабельная бывшая школьная учительница, которая занялась книжной торговлей и, вероятно, входит в какую-нибудь организацию защиты гражданских прав и участвует в движении за равноправие полов. И она точно нажалуется местному члену парламента на чрезмерное давление со стороны полиции, если я повышу на нее голос. Да, еще школьник, притом довольно чувствительный. Хорошо, что он хотя бы вышел из детского возраста.

– Еще дворецкий, сэр.

– Спасибо, что напомнили, сержант. Мы не должны о нем забывать. Я считаю, что этот дворецкий – как пощечина самой судьбы. Так что давайте дадим мелкопоместному дворянству в библиотеке передышку и послушаем, что нам расскажет Мунтер.