– Я понял, товарищ полковник. Вот, достал маршруты Самойлова. Сейчас проскочу по ним.

– И не торопись. К себе прислушивайся. Вдумчиво работай.

* * *

Листы спутниковой карты были достаточно крупномасштабными, и на них наносились условные обозначения с карты города, поэтому ориентироваться было несложно. Предварительно разложив карты так, чтобы можно было ехать практически в одну сторону, а не метаться по городу туда-сюда, Василий тронулся с места. Он послушался совета Деда Морозова и сейчас ехал спокойно, никого не обгоняя, кроме машин с обозначением «учебная», от которых всегда старался держаться в стороне. И это давало возможность сосредоточиться на задании. Но, даже остановившись около первого дома, который ему предстояло посетить, Арцыбашев так и не услышал голоса интуиции. Должно быть, у него, как у боевого офицера спецназа, она была направлена в другую сторону.

Дом был большой, жилой, многоподъездный, многоэтажный. Карта позволяла определить даже подъезд, но не более того. Постояв несколько минут в стороне, старший лейтенант поехал в следующую точку. Всего точек было семь. Три из них приводили в магазины, причем в такие, где купить можно было одинаково и продукты, и промтоварные изделия, и потому навести на какую-то дельную мысль подобная экскурсия не могла. Тем не менее Василий Иванович все семь точек добросовестно посетил, но от неспособности что-то найти настроения не прибавилось.

И только после этого позвонил полковнику Морозову.

– Да, Василий Иванович, слушаю тебя.

– Наверное, интуиции у меня никакой нет. Все семь мест проехал – ничего. Я его присутствие только в отцовской квартире чувствовал, словно он мешал мне. А здесь – ничего.

– Восьмое место добавилось. Самойлов сейчас там. Но я тоже не уверен, что это принесет какие-то плоды. И вообще… Что-то голос мне твой не нравится. Рассчитывал сразу гору фактов накопать?

– Рассчитывал мысли приобрести.

– Не стоило думать, что все решится в первый же день. Еще, может быть, много времени пройдет, пока заметишь результат. Возвращайся в деревню, отлежись, подумай, пообщайся с отставным ментом, как бишь его знаменитая фамилия?..

– Охамело… Петро Никифорович Охамело. Замечательный человечище.

– Вот-вот. Только много не пейте. Потом спать ложись. Утром что-нибудь придумается. А мы пока здесь думать будем. Еще нужно решить, кто из вас должен активизироваться, ты или Иван Александрович. Его мы «завести» всегда сумеем. А ты пока своей привычной работой займись. Погуляй по окрестностям деревни, местность изучи. Мы туда выслать никого не имели возможности, в цейтноте были… При завершении операции, если все пойдет так, как мы думали, опираться будем, помимо карты, на твои характеристики окрестностей. Будь готов.

– Понял, товарищ полковник.

* * *

Темнело быстро. Помня, что старенькая «БМВ», чтобы не быть откровенно заметной, была снабжена только родными слабыми фарами, Василий поехал на скорости. Машина заснеженную дорогу чувствовала хорошо и не рыскала, не теряла управляемости. Но в Заборье он приехал все равно уже в полной темноте.

Отставной ментовский полковник Охамело вышел встретить старшего лейтенанта и снова раскрыл ворота двора.

– Никто не приезжал, – сообщил Петро Никифорович. – Я следил. Хотя из дома и не выходил.

– Разве? – удивился Василий Иванович, взял из машины фонарик, потому что в холодных сенях освещения не было, поднялся на крыльцо и посветил на дверь. «Контролька» была сорвана. Значит, Джамбулат не обманул Ивана Александровича и наведывался в дом. – Значит, пешком приходили, а машину на дороге оставили. Я «контрольку» ставил. Знаете, что это такое?

– Знаю… – сказал Охамело. – Как же я прозевал? Старею, стало быть.

– Это обыкновенное человеческое свойство – старение, – философски рассудил Василий Иванович. – Этого ни пугаться, ни стыдиться не стоит. Водку я вам привез. Только сразу предупреждаю, что сам не буду. Я на работе.

– А зачем тогда привозил? – не понял Петро Никифорович. – Я один тоже не пью.

– Выпьем, когда дело закончится.

– Согласен, – покладисто произнес полковник. – Тогда я пошел, не буду мешать.

Приняв бутылку водки от Арцыбашева, Охамело сунул ее в карман куртки и двинулся из двора. Но смотрел при этом под ноги, словно бы пытаясь в темноте разглядеть следы того, кто приходил. И остановился у калитки.

– Ну-ка, сынок, сюда посвети.

Василий Иванович положил пакеты, которые вытащил было из багажника, прямо на снег и подошел к калитке с фонарем. Посветил, куда показывал Петро Никифорович. Там точно можно было различить следы двух человек. Обувь не такая, как у старшего лейтенанта, а Охамело вообще ходил в валенках с галошами.

– Вот здесь они и были. Правильно ты заметил, пешком пришли… Как вот только дом твой нашли? Почему не в мой двинули? Или знали дом?

– Дом не знали, но видели свежий след машины.

– Тоже верно. Я уже вторую неделю как не выезжаю. В последний раз выезжал, после этого снег шел, я дорогу чистил. Следов нет. Как же я прозевал!

Покачав головой, осуждая себя, полковник двинулся восвояси. И вид у него был такой виноватый, словно совершил он невесть какой проступок. А Василий Иванович сделал правильный вывод, что Джамбулат с напарником люди достаточно опытные и ловкие и работать с ними – вернее, против них – следует с осторожностью.

* * *

Дорога от Москвы до дома отца, потом бессонная ночь в квартире, где, кажется, еще витал дух генерала Арцыбашева, значительное усилие воли, чтобы побороть в себе естественные инстинкты, и желание наказать преступника немедленно – все это накопилось и вылилось в эмоциональную усталость. И потому старший лейтенант Арцыбашев, едва приложив голову на подушку, сразу уснул. Может быть, и свежий воздух сказался. На свежем воздухе всегда спится лучше и крепче, чем в городской ядовитой атмосфере. Но даже поразмыслить перед сном над ситуацией, как советовал Дед Морозов, Василий Иванович не сумел.

Проснулся он утром, еще в темноте. Светящиеся стрелки «Командирских» часов показали, что внутренний будильник работал без перебоев и поднял его, как всегда поднимал на службу, в одно и то же время. Умывшись и заварив чай, Василий принес дров и растопил печь. И все время после пробуждения мысли постоянно возвращались к одному: следовало найти вариант, при котором Самойлов заставит Нариманова связаться с Азирханом Насиром, а потом перехватить эту связь, чтобы самому выйти на Насира. Но для этого в первую очередь следовало узнать, где сабля, и, возможно, суметь вовремя выйти на нее. И смысл здесь был даже не в том, чтобы возвратить ее себе – об этом как-то и мыслей не возникало. Но сабля вместе с ножнами представляла собой наживку, на которую только и возможно было заманить в ловушку Азирхана.

Но путей к достижению цели – по крайней мере, явных – пока не просматривалось. Была надежда на то, что минувшим днем, сразу после ухода Арцыбашева, Самойлов звонил именно Насиру. Настойчиво звонил несколько раз. Но телефон не отвечал. Впрочем, если бы звонок был в Пакистан, то спутник это зафиксировал бы, и полковник Морозов уже сообщил бы старшему лейтенанту Арцыбашеву о таком удачном повороте дела. Но Дед Морозов еще не звонил.