– Снимая трусишки, – мать прекратила орать и потащила мальца за скамейку, пока остальные возмущались моей наглостью. Под кустами валялись памперсы и влажные салфетки.

Откуда-то из окон донеслось: «Все цветы мне потоптали! Бессовестные!» Волк дернулся и ломанулся сквозь кусты, волоча меня за собой в сторону спортивной площадки.

Я пыталась его одернуть, но бесполезно. Мы уже очутились на пустыре, миновав гаражи. Волк застыл в изумлении.

– Знакомься со своей новой стаей! – радостно заметила я, глядя на французского бульдожку в двух расцветах и экземплярах, одного чихухуа, двух той-терьеров, одну лохматую, как швабра болонку, спаниеля и знакомого пекинеса. Новая стая готова была принять не только удар судьбы в виде огромного, слегка офигевшего вожака, но и успокоительное, разражаясь пронзительным писклявым лаем.

– А Маринка чего? Все еще с Игорем? Он до сих пор там же работает? –интересовалась толстая тетка с химией на голове, поигрывая поводком-рулеткой, не замечая нас.

– Да все там же! Правда, она от него на стороне погуливает! – усмехнулась молодая блондинка, подзывая свою болонку и давая собачке лакомство. Я вежливо поздоровалась, чувствуя себя владельцем камаза на парковке с малолитражками.

– Так вот мы какой большой! – умилились собачницы, едва завидев нас. – Иди сюда, мы тебя не обидим… Ух ты вымахал! Прямо волк! А глистов давно выводили? Мы недавно тут дружно вывели! А где ошейничек от блох?

Волк смотрел на меня странным взглядом, пятясь подальше от протянутых к нему рук.

– У нас тут течка! – проинформировали меня, показывая на болонку – гвоздя собачьей программы. – Фу, Масик! Нельзя к девочке приставать! А ну слезь с нее!

Чихуахуа усиленно пытался устроить свою личную жизнь, пока рука хозяйки не стащила его с объекта обожания. Вот так всегда. На самом интересном месте!

– Ближайшая стая, как и обещала! Все равны, как на подбор! – умилилась я, пока волк тянул меня обратно. На него ерепенился тот самый неугомонный герой-любовник, пытаясь пискляво отогнать его от своей лохматой зазнобы. Один рык с нашей стороны, и чихуахуа брыкнулся на спину, прикинувшись дохлым.

– Девоньки, только что позвонили и сказали, что Горыныча вывели, – тетка прятала в карман халата телефон. Все резко побледнели, глядя на нее. Судя по взглядам, там пахнет апокалипсисом. Некоторые хозяйки похватали своих питомцев на руки, боязливо прижимая их к себе. Я прислушалась, представляя, как на нас надвигается тяжелой поступью что-то очень большое и очень страшное. По коже побежали мурашки. Мне показалось, что даже ветер стих. «Девочки! Быстрее!», – кричал кто-то из хозяев.

– Накрылась прогулка! Да моя сладенькая? Не дают нам погулять! – всхлипнула симпатичная толстушка, прижимая слюнявую бульдожку к груди. Бульдожка радостно вылизывала лицо хозяйки. – Ой! Опять кошачьи какашки ела! Плохая девочка!

Где-то над городом нависла туча, отбрасывая зловещие тени на лица присутствующих. Страх и ужас сковал всю площадку. Кто-то уже поспешил домой, пристегивая и утаскивая с площадки своего любимца. Атмосфера была воистину жуткой. Воображение разыгралось не на шутку, представляя, как из кустов выползает голодный аллигатор с купированным хвостом. Наскоро прощаясь, соседки разбежались по домам, оставив меня вместе с упирающимся волком в одиночестве ждать того самого Горыныча, терроризирующего округу.

– Горыныч, сюда иди!– послышался громогласный мужской голос, пока я представляла капающую слюной пасть неведомого науке зверя. – А ну не вздумай никого кусать! Рядом, животное! Р-р-рядом! Куда ты меня тянешь, чудовище?

Кусты зашуршали, и на площадку вышел мужик. Поводок пока оставался в кустах, давая волю моему воображению, рисующего то ли чужого, то ли хищника. Кусты снова зашуршали, и оттуда вышел злобный той-терьер с оранжевой резиночкой на голове. Окинув царственным взглядом всю площадку, малютка засеменил лапками к хозяину.

– Горыныч! Рядом! Слушай сюда, изверг! – заорал мужик, воспитывая своего боевого пса. И тут Горыныч заприметил нас, изображая маленькую, но очень разъяренную крысу. Он с грозным писком ринулся в бой, заставив вверенного мне судьбой волка отшатнуться подальше от маленькой оскаленной пасти.

– Не бойтесь! Я его держу! – снисходительно заметил хозяин, наматывая поводок на руку. – Горыныч! Нельзя! Не трогай бедную собачку! Я кому сказал!

Мы с волком молча смотрели на то, как на поводке бьется в собачьей ярости трехсотграммовое тельце, захлебывается лаем и ненавистью, а потом поплелись домой.

– И что это мы, из дикого леса, дикая тварь, испугались? А? – поинтересовалась я, пытаясь осознать тот факт, что мне достался не самый смелый волк. Он явно сидел в кустах, в позе неудобной и смешной, выставив хвост свечкой в тот момент, когда другим волкам раздавали храбрость.

Услышав упреки, волкчто-то буркнул, прижав уши, а потом встал в стойку, словно нас окружило полчище врагов, и он готов тут же всех растерзать. Но вокруг были только дети, одинокий кот, решивший стереть язык о бубончики, квохчущие на скамейке бабушки.

– Смотри, как нализывает! – усмехалась Матвевна, глядя на серого чистюлю. На скамейке уже не было свободных мест, а какая-то старушка принесла с собой стульчик, чтобы не отдаляться от коллектива. – Я в прошлый раз яйца по пииисят брала. Хорошие. Правда, пока донесла – разбила два.

Кот отвлекся, пристально посмотрел на бабушек и принялся вылизывать свою лапу.

– Лапки куриные брала. Пробовала сварить. Плохие, не бери! – покачала головой сухонькая старушка в цветном платке. Кот посмотрел на бабушек и опустил лапу, а потом, завидев нас, шмыгнул в траву.

Волк домой не хотел, поэтому замедлился настолько, насколько можно. Он обнюхивал каждую травинку, двигаясь со скоростью пять сантиметров в пять минут. Я попыталась утянуть его домой, но проще дотащить заядлого холостяка до ЗАГСа, чем это упрямое животное до квартиры. Такое чувство, словно веду бычка на убой, но после получасовой войны, я уже озверела настолько, что волоком тащила волка по лестнице на свой этаж, награждая его такими эпитетами, от которых одна половина соседей перестанет со мной здороваться, а вторая половина посчитает преемником того самого «сидящего марафонца» из квартиры сверху. Открыв дверь, впихнув волка, я едва успела закрыть дверь, как передо мной стоял самодовольный и грозный мужик.

– Он не испугался! – набросился на меня оборотень, сверкнув глазами. – Мы просто не трогаем щенков! Оборотни ничего не боятся! Запомни это на всю жизнь!

– Ага, – согласилась я, понимающе улыбаясь.

– Мой зверь ничего и никого не боится! – хвастался Рудольф, горделиво глядя на меня. – Он – моя гордость! Такого зверя ни у кого нет из стаи! Просто ты еще не видела его во всей красе! Ничего, как только мы поженимся в полнолунье, ты сможешь гладить моего зверя сколько угодно!

Эм… Мы точно сейчас о волке? Точно-точно?

– Слушай, а могу ли отказаться от свадьбы? – осторожно начала я, как бы намекая, что вовсе не прочь снять кольцо. В носу почему-то дико свербело, а на глаза выступили слезы. В последний раз это было тогда, когда я была в гостях у одного ротвейлера. Не знаю, как на счет владельцев недвижимости, но то, как фильтровал гостей на входе очень переборчивый пес, сомнений, кто в доме хозяин, не оставалось. – Понимаешь, такому зверю нужна волчица… Да. А я … А что я? Я – не маг, не красавица, у меня вообще аллергия на шерсть! Апхи! Фу, ты! У меня действительно аллергия на шерсть!